— Вот в этом-то я как раз меньше всего сомневаюсь, почтенный Джанибек, — сказал я почти ласково. — А сюда ты пришел, конечно же, чтобы проверить наличие у клиента отеля регистрации, а также убедиться в отсутствии в номере посторонних лиц. Ведь, если не ошибаюсь, водить в номер девочек у вас строго-настрого запрещено. Я, кстати, тоже в этом номере остановился. Я просто хотел спросить: с меня тоже штраф будете брать, товарищ старший лейтенант?

Наверно, мой голос прозвучал достаточно искренне, потому что Саттарбаев тряхнул головой, приходя в себя, и выцедил:

— Я так думаю, тебе штраф за другое придется выписать. За нападение на...

— Кстати, я как раз хотел спросить, — вкрадчиво сказал я, без зазрения совести перебивая Саттарбаева, — как у представителя власти и, так сказать, законности: какой штраф положен за выбрасывание старшего лейтенанта милиции из окна пятого этажа?

Он подался вперед, но тут я, уже особенно не церемонясь, схватил его за отвороты пиджака и, хорошенько тряхнув, произнес;

— А теперь, уважаемый Джанибек, ты станешь отвечать на мои собственные вопросы. И не надо делать квадратных глаз, тем более что при твоем типе лица делать это довольно-таки затруднительно. Что вы тут делали? Про приглашение в гости я уже слышал...

— Их вызвонил сюда портье Бахрам, — сказал Ламбер из своего кресла и шмыгнул носом, — который привел мне вот ее... Тут — чистая случайность. Но ведь нет ничего закономернее случайности, правда, Сергей?

— Не лучшее время для софизмов, — неодобрительно отозвался я. — Значит, Бахрам? Отлично. — Я вытащил свой мобильный, на котором значился один прерванный вызов (тот, с телефона Ламбера), и набрал Артиста: — Ну что, все закусываете, шутники? Муха там не раздулся до размеров слона, как ты ему мрачно пророчил? Значит, так, ноги в руки, и мигом сюда! Я бы даже сказал: мухой!

— Что, еще и нас на подмогу надо? — послышался голос Злотникова. — Да что там за девчонка, в самом деле? Царица Клеопатра?

— Да, и еще трое Марков Антониев, — буркнул я.

— Так. Значит, уже что-то наклюнулось. Понятно. Первые радости... Что, все серьезно?

— Пока — цветочки. Ягодки впереди. Кстати о ягодках: захвати-ка с собой этого любителя клубнички, жирного Бахрама, нашего любезного портье. Если будет упираться, посули щедрые чаевые. Ну, ты меня понял.

— Я уж посулю,... — недобро отозвался Артист и отключился.

III

Пастухов

Хорошенькое начало самаркандской командировки...

— Это что еще за очная ставка? — напористо спросил Саттарбаев. — Ты себе отдаешь отчет в том, что делаешь? Да у тебя проблем будет — не разгребешься! А этого Бахрама я вместе с тобой заберу, у меня давно на него были данные, что он постояльцам проституток подсовывает! Что, мечтаешь пойти с ним в одной упряжке, что ли? Если хочешь по-хорошему, то давай без самодеятельности! Тогда, быть может, еще договоримся, понял?

Держался он, надо сказать, довольно неестественно. Плохо держался. Глаза бегали, он то и дело останавливал свой взгляд на собственном пистолете, который я предусмотрительно откинул подальше в угол. Я не спешил. Сейчас подойдут ребята, и тогда мы поговорим по-иному. Конечно, в номере будет тесновато нам всем, но ради таких дорогих гостей, как этот старший лейтенант Саттарбаев и его шакалы, можно и потесниться.

Вошел Муха, а за ним, таща буквально за шкирку нашего старого знакомца Бахрама, — Артист. Семен втолкнул Бахрама и, окинув взглядом бесчувственные тела двух коллег лейтенанта Саттарбаева, негромко присвистнул:

— Я-то думал, тут любовные битвы кипят, а тут поди ж ты...

Джанибек еще пытался строить из себя целомудренного и справедливого в своем гневе представителя законности.