Глаза обоих братьев сделались одинаково круглыми и изумленными.

— Это чего же ради? — пробасил Варфоломей Селиванович. — Ваш-то какой резон?

— Не для себя стараюсь, для прогресса, — посуровел фотограф.

Урядник предпринял слабую попытку вывернуться:

— В полицейском управлении и места столько нет, чтобы хранить все пластины и карточки.

Но Магельский был готов к подобному повороту беседы и тут же откликнулся:

— Начальник склада вещественных доказательств Пиголович был так любезен, что согласился хранить эти снимки у себя и вести картотеку и архив.

— Ну, допустим, спросить-то я у начальства спрошу. А дальше, господин хороший, уж как получится, — сдался урядник Воскобойников.

И с самого лета Влас, ведомый твердой рукой дяди Пшенека, не только возился в лаборатории с фотографиями, но и без устали посещал места преступных событий и делал фотографические снимки. Обычно для этой цели он надевал яловые сапоги либо калоши, а в этот раз поторопился и обул американские ботинки, в которых теперь жалко лезть в грязь.

Влас изловчился и, выбрав место посуше, шагнул вперед.

Дама лежала так, что поймать ее в объектив целиком было затруднительно. Хорошо одетая, в ротонде на котиковом меху. И как ее угораздило попасть под колеса мотора, да так, что голова вместе со шляпкой всмятку? Увязая в размокшем снегу деревянными ножками штатива, Влас сдвинул треногу аппарата в сторону и нашел, что теперь ракурс вполне удовлетворителен.

— Хорошо еще, что не Великий Князь управлял мотором, — философски заметил Варфоломей Селиванович, рассматривая «Бенц» из гаража императорского брата. — С вами, любезный, — обернулся он к великокняжескому шоферу, — церемониться не станут, в острог упекут. А если бы вел машину Константин Константинович, у всех бы были неприятности. Кто ее знает, эту покойницу? Кто такая? Откуда? Вдруг какая высокопоставленная особа?

— О чем вы, никак в толк не возьму? — пробормотал невольный убийца, похолодев при слове «острог».

— В толк он не возьмет! — передразнил Воскобойников-старший. И наставительно проговорил: — Даже ребенок понимает, что Царское Село — место особенное. Семья императора проводит здесь почти полгода, и потому население соответствующее. Боˆльшую часть составляют придворные, как царские, так и гостей Его Императорского Величества — разных послов и монархов дружественных держав. И вполне естественно, что покойница может оказаться кем угодно. К примеру, фрейлиной. Или даже Великой Княгиней.

Эта мысль заставила шофера окончательно приуныть. Сквозь стеклышко видоискателя Влас видел, как виновник трагедии понурил голову, а отчитавший его урядник шагнул к похожему на брошенную куклу мертвому телу и, сдвинув муфту, с силой потянул из окоченевшей руки изящную дамскую сумочку. Раскрыл и, порывшись среди вещей, достал паспортную книжку.

— Екатерина Никифоровна Лукьянова, — прочитал он. — Мещанка Волынского уезда.

И, обращаясь к шоферу, сурово заметил, убирая документ к себе в карман:

— Вам повезло, что мещанку, а не Великую Княгиню переехали!

— Она сама! Сама под колеса бросилась! — заволновался незадачливый усач в хрустящей хромовой тужурке. — Да и не видел я ее! Из этих вот кустов неожиданно шагнула! Откуда она там вообще взялась?

— Мятлев! — окликнул урядник.