Как было отмечено выше, нашим войскам приходилось действовать в самых различных условиях. Поэтому для поддержания высокого темпа наступления требовался очень тщательный подбор сил и средств обеспечения, причем в каждом конкретном случае они были различными. Конно-механизированная группа генерала Плиева пересекала пустыню Гоби, 6-я гвардейская танковая армия форсировала горы Большого Хингана, 1-я Краснознаменная армия была вынуждена продираться сквозь Приамурскую тайгу. Сами понимаете, что требования к инженерному и тыловому обеспечению были совершенно различными. Какие-то дивизии получили дополнительные понтонно-мостовые подразделения для быстрого форсирования водных преград. Какие-то — дополнительные автоколонны. 6-я гвардейская танковая получила дополнительные силы авиации для ведения разведки и обеспечения связи между корпусными колоннами. К сожалению, полагаться на радиосвязь даже в 1945 году были рискованно.

Еще одной особенностью Маньчжурской операции было то, что советскому командованию удалось добиться полнейшей стратегической и тактической внезапности. Принятые меры безопасности представляли собой любопытную смесь изощренных уловок и довольно сомнительных решений. К последним я бы отнес ставшее уже традиционным переименование высших военачальников, ведь пересчитать по пальцам советских маршалов не составляет труда. Другое дело, что японская разведка не сумела раскрыть факт сосредоточения огромных сил на границах Маньчжурии. Иное дело, что и здесь советское командование сумело найти нестандартные решения. Например, 6-я гвардейская танковая армия начала наступление прямо с марша из глубокого тыла, не останавливаясь в районе сосредоточения. То же самое сделала 2-я Краснознаменная армия.

Внезапность вряд ли могла быть более полной. Разведка Квантунской армии утверждала, что Красная Армия не сумеет начать наступления ранее середины осени или даже весны 1946 года. И все действия японского командования говорят об этом. Штаб 5-й армии собрал совещание командиров частей и соединений, обезглавив их в решающий день. Сам командующий Квантунской армией отсутствовал в штабе, находясь на пути в Дайрен.

Советское командование выбрало совершенно неожиданные места для нанесения ударов. Ни один из японских генералов не сумел предусмотреть прорыва через Большой Хинган и Гоби. Не было даже планов отражения наступления в этих районах. Такое тоже бывает очень редко, обычно штабы готовятся к любым вариантам развития событий, но не в данном случае. Степень неведения японских генералов лучше всего характеризует тот факт, что 1-я танковая дивизия, сформированная в Маньчжурии и находившаяся там почти всю войну, в 1945 году была переброшена в Японию. В Маньчжурии остались только 1-я и 9-я отдельные танковые бригады в составе Третьего армейского района. Это, кстати, ставит под очень большие сомнения сведения о 1000 танков, имевшихся у Квантунской армии. Вдобавок японцы лишились самого эффективного оружия против любого наступления — контрудара мобильного резерва из глубины обороны.

Вообще, японцы оказались совершенно неспособны противостоять современной армии, имеющей опыт боевых действий на широком фронте. Советское командование использовало боевые группы, ядром которых были танковые подразделения, вместо того чтобы гнать волны пехоты на японские укрепления, и японцы продемонстрировали откровенную беспомощность в борьбе с ними. Квантунская армия застряла где-то в 1935 году, хотя на дворе стоял уже 1945-й.

Советское командование применило еще одну тактическую новинку. Вместо разведывательных групп вперед выдвигались сильные авангарды, способные подавить сопротивление тыловых частей. Эти авангарды действовали на большом удалении от главных сил, иногда до 50 километров, и пользовались полной свободой действий. Воздушные десанты выбрасывались в японский тыл на еще большее расстояние.

В целом Маньчжурская наступательная операция демонстрирует дальнейшее развитие тактики блицкрига с учетом возросших возможностей войск, их улучшившегося технического оснащения.