Проверка прошла быстро, даже на мне и Вольте ни один прибор не пикнул и не засветился. Вольт с довольным видом заявил, что был прав, но я лишь отмахнулся. Мне не давала покоя мысль о том, что Орден Инквизиции в этом мире мог появиться с лёгкой руки Хранителей. И чем больше я об этом думал, тем сильнее верил, что именно так оно и было.

Когда мы проехали через КПП, ко мне ринулись мои друзья, которые всё это время дожидались моей проверки в арендованной машине. Александр извинился и сказал, что ему надо ехать к своим родителям, которые точно так же сейчас стоят у блокпоста со своими людьми. И поскольку машину арендовал именно Новиков, то бросить Ксению и Михаила на произвол судьбы он никак не мог.

Мне пришлось потеснить своих людей, чтобы мы все смогли уместиться. Я предложил княжне остаться с дядей, но она лишь помотала головой и напомнила мне про обещание, которое мы оба дали её отцу. Придётся Пожарской заночевать в санатории Голицыно, как и всем остальным.

На том мы и порешили, и едва я откинулся на спинку сиденья, как меня накрыло дремотой. Всё-таки выложился я сегодня чуть ли не больше, чем за всё время, проведённое в этом мире. Все мои битвы и все заклинания меркли перед тем, что произошло в момент слияния моего разума с памятью меня-учёного.

Сложно описать словами то, что я чувствовал. Наверное, я подхватил меланхолию или что там было у учёного. Через пару секунд я понял, что меня бьёт крупной дрожью. Зубы стучали друг о друга, мышцы непроизвольно сокращались. Какого хрена со мной творится⁈

— Тормози! Тормози, быстро! — заорал вдруг прямо мне в ухо Бабарыкин. Где-то слева взвизгнула Пожарская. — Он нас спалит сейчас к демонам!

— Переход! — услышал я крик Ксении и понял.

Вот оно что. Своими недавними действиями я добил магический источник. Не зря я чувствовал, что нельзя больше пополнять резерв через Вольта.

Как только машина затормозила, я выскочил из машины. Вокруг меня вспыхнула сухая трава, а потом я увидел вспышки молний. Вовремя я успел, а то действительно мог спалить всех в машине. Теперь понятно, почему Пожарская визжала, а то я уж подумал, что вдали от Рубежа она размякла.

Боль скрутила моё тело очередной судорогой. Пришлось процедить воздух сквозь зубы медленно, буквально по глоточку. Помнится, я получил удар током от щитка в свой первый раз на объекте. Жители той панельки ещё долго меня проклинали после того, как остались без света.

В общем, ощущения были чем-то похожи. Так что я просто дышал, одновременно пытаясь расслабить мышцы. Получалось неплохо, боль уходила. Пусть не сразу, но она становилась всё меньше.

А потом в моей груди снова вспыхнул пожар. Я нутром ощущал, как расширяется магический источник, как энергетические каналы в теле раздвигаются и становится шире. Боль от удара током и судорог показалась мне незначительной мелочью на фоне той боли, что бушевала во мне сейчас.

Мне казалось, что моё тело раскалилось добела, стало жидким, как свинец в ложке. Ещё чуть-чуть, и я растекусь блестящей лужицей, которая после затвердения будет похожа на грузило для удочки. Почему-то именно такое сравнение пришло на ум, а в памяти колыхнулись тени прошлого.

Мои ли? Я точно плавил свинец, а потом бегал с пацанами на рыбалку к ближайшему пруду. А вот фиолетовых лягушек в моём детстве не было. Или были?

Очередной виток памяти унёс меня в хижину, покрытую тяжёлыми листьями. Дождь стучал по бамбуковым стенам, а передо мной стоял седовласый старик, который, казалось, вот-вот рассыплется от старости.

— Прими дар, или сгоришь, — сказал он. — Этот жидкий огонь в твоей крови и подчиняется только тебе. Контроль, чистый разум и свобода тела и мысли.