Нас принцесса повела в другую сторону – вниз по тихим ночным улочкам, стараясь держаться в тени, подальше от горевших на стенах факелов. Несколько раз пришлось пережидать в закоулках, пропуская отряды патрулирующей город стражи. Вскоре район особняков остался позади, и мы принялись пробираться по узким переулкам среди тесного нагромождения высоких – иногда и по пять этажей – инсул, первых человейников, предшественниц современных многоэтажек.

Здесь шатающегося народа было больше, и чувствовали мы себя теперь спокойнее. Двигаясь уже не перебежками, а тесной группой, шагали по тротуару – встреченные прохожие в основном старались уступать нашей компании дорогу.

Полученный от девушки меч держать оказалось неудобно – клинок был окровавлен, и я пару раз дергался от липкого прикосновения к голой коже. Однако ножен не имелось, пояса тоже, и приходилось нести оружие, просто спрятав под плащом.

Миновав район инсул, оказались в окрестностях порта. Здесь было больше таверн, больше пьяниц, больше грязи на улицах – и ни одного стражника. В лицо дохнуло свежестью моря и неприятным запахом гниющих водорослей. Подумав было, что мы направляемся к кораблям, я ощутил беспокойство: на корабли мне не нужно, ведь Катя находится здесь, в окрестностях города – совсем недалеко. Но принцесса, к моему облегчению, свернула в один из тесных проулков. По узким – едва вдвоем можно разойтись – улочкам мы петляли среди глухих переулков.

Сначала я вновь ощутил чарующий аромат цитруса и жасмина, а после почувствовал прикосновение плеча, принцесса, даже имени которой я пока не знал, шла совсем рядом.

– Серторий или Аэций? – спросила она неожиданно.

– Что? – не понял я вопроса.

– Спрашиваю, Серторий или Аэций?

Я едва сдержался, чтобы не выругаться. Последние часы события развивались, как в буйном калейдоскопе – мне стреляли в голову, давили машиной, продавали в рабство любимую девушку, оценивали как вещь на рабском рынке, прямо на моих глазах принцесса – кажущаяся удивительно непосредственной и юной – хладнокровно убила мечом незнакомую женщину. Да я свинью, когда зарезал штык-ножом в первый раз, сутки потом в себя прийти не мог!

И она спрашивает, Серторий или Аэций?!

В голове у меня образовалась мешанина мыслей и тысяча вопросов, но едва открыв рот, столкнулся с заинтересованным и чуточку насмешливым взглядом удивительно больших лазурных глаз.

Не знаю, что здесь происходит, но, наверное, чтобы не сойти с ума, надо принять правила игры. Или, по ощущениям, моя голова может прямо сейчас буквально взорваться в попытке осмыслить происходящее.

– Ты же знаток, – на ходу склонила голову принцесса, даже не замечая моих внутренних терзаний. Или просто не обращая внимания.

– Аэций, – ответил я, даже не раздумывая над вопросом – постепенно отходя от мешанины мыслей.

– Красс или Спартак?

– Красс, конечно, – даже чуть удивился.

– Октавиан или Антоний?

А сейчас несколько задумался.

– Ну? – поторопила меня незнакомка.

– Антоний.

– Цезарь или Помпей?

– Брут, если есть вариант. Помпей плохо кончил.

– А Брут хорошо? – смешливо подняла бровь принцесса, но почти сразу лицо ее изменило выражение. – Так ты республиканец? – разочарованно протянула она и закатила глаза: – О боги, с кем я связалась!

– Кассий Херея или Луций Катилина? – поинтересовался я в свою очередь, постепенно стараясь отстраниться от происходящего и словно принимая правила игры.