— Я так не думаю, — ответила другая госпитальерка.

Она покачала головой и отошла. Когда очередной затяжной залп противника сотряс столбы рядом с ней, она сцепила руки вместе. Угрюмый настрой Зары оказался заразителен. Теперь и Верити испытывала ту же опустошенность. Чтобы избавиться от неприятного чувства, она принялась шептать под нос литанию, но ей было трудно сосредоточиться. Рев и визг инопланетных пушек звучали совсем близко, почти у закругленных стен в дальнем конце часовни.

И словно в подтверждение ее опасений металлический карниз не выдержал непрерывных резонансных вибраций и разломился, в результате чего поддерживаемый им высокий гобелен порвался и свалился кучей. Никто больше этого не заметил, так как боевые сестры были заняты укреплением единственного входа в часовню большими деревянными скамьями. Среди женщин Верити заметила канониссу, удивительно спокойную.

Сеферина одну за другой зажигала вотивные свечи и расставляла их рядами от края изогнутого алтаря. Казалось, она совсем не замечает какофонии протекающей битвы.

После того как силовые экраны мигнули и погасли, именно она отдала приказ возвращаться в часовню, передав команду по всем вокс-частотам. Сеферина не говорила им отступать и не использовала понятий вроде «отход» или «сдача». Вместо этого она сказала своим сестрам, что их час скоро пробьет.

«Ступайте в часовню, — велела она, — наступает пора для заутрени».

Когда в окнах вспыхнул зеленый свет, Верити посмотрела наверх. Ничего подобного нынешней утренней молитве ей видеть не доводилось. Они находились в эпицентре урагана — безжалостного натиска некронов, шум оружия которых с каждой секундой становился ближе.

Часовня считалась самым неприступным местом во всем монастыре, но те же, кто это утверждал, обещали, что внешние стены никогда не падут, а энергетический барьер ни за что не пробьют. Размышляя над этими заявлениями, госпитальерка наблюдала, как слабый поток прибывающих в часовню выживших постепенно иссякает.

Сейчас, сложив руки в молитве, Сеферина говорила в ауспик, поставленный на звукозапись. Когда снаружи снова прогремел мощный выстрел, Верити подошла к ней ближе и расслышала часть слов канониссы.

— Надеюсь, те, кто впоследствии придет сюда, смогут простить нас. Мы не справились с заданием, и за это я понесу вечное наказание. Ищите нас рядом с Богом-Императором, сестры, и знайте, что мы старались изо всех сил.

— Уже отпеваете нас? — вызывающе бросила Верити, когда Сеферина положила устройство на алтарь. — Проводить последние обряды? Вот что нам остается?

— Еще остается преданно служить. — Канонисса совершила знамение аквилы перед статуями, глядящими на нее сверху вниз. — Мне лишь хотелось верить, что благочестия нам достаточно. Но я была глупа, раз считала так. — Ее рука легла на зачехленный меч на поясе. — Я полагала, что наших стойкости и упорства хватит, чтобы пробиться через тернии лжи и забытой правды, разросшиеся в этом месте. — Она огляделась вокруг. — Всех нас погубила самонадеянность. Не только Хота и Тегаса, но и… моя.

— Я не хочу тут умирать, — само собой слетело с языка Верити.

Сеферина кивнула на скульптуры:

— Даже под взором святой и Бога-Императора? Разве можно найти место лучше? — Она сделала паузу. — У тебя есть оружие? Тебе оно не помешает.

— Зачем? Вы ведь уже поставили крест на нас всех. Какой смысл, кого мне защищать?

Канонисса удивленно посмотрела на нее.

— Своих сестер, конечно же, — с мягким упреком произнесла она. Сеферина сняла один из своих болт-пистолетов и вложила искусное оружие в руку госпитальерки.