– О, она еще ничего не знает! Ей надо дать время, а потом уж я устрою так, чтобы Эйбл Грунвалд оказался рядом в тот момент, когда она созреет для нового замужества.

Она остановилась, прерванная вспышкой молнии, которая озарила все вокруг ослепительно белым светом. За ней тотчас последовал сокрушительный удар грома, который, казалось, разорвал небо прямо над нашими головами. Дождь стремительным потоком ударил по фибергласовой крыше, и стена воды полностью отгородила нас от внешнего мира.

Ева вскочила с места, ее глаза сияли восторгом.

– Слушайте! – воскликнула она. – Вы слышите?

Он сердится, он очень разгневан! Я никогда не слышала, чтобы старик Тор так колотил по небу своим молотом.

Весь мир сходит с ума, так почему бы Еве не присоединиться к остальным, думал я. Ее изменившиеся манеры не казались такими уж странными на фоне громовых ударов и рассекающих небо молний.

Она откинула назад голову и захохотала.

– Вы их слышите? – кричала она. – Это скачут валькирии!

И при виде этой роскошной нимфы в бикини, задыхающейся от радости, я готов был согласиться со всем, что она скажет.

– Правильно! – завопил я в ответ. – Девушки подбирают павших героев и скачут с ними в Валгаллу!

– Иногда они спасают и раненых героев, – пробормотала она сквозь шум грозы.

– Так вот он я! – крикнул я, вскочил с места и протянул руки, пытаясь поймать ее.

Она вырвалась и вихрем помчалась под дождь, оставив у меня в руках верх от своего бикини. Я бросился за ней.

Мне нужен был костюм аквалангиста, а еще лучше – костюм Адама: не успел я глазом моргнуть, как промок насквозь. Я почти не видел ее за потоками ливня, скользил по мокрой траве на бегу – пришлось скинуть ботинки, – больная нога тотчас дала себя знать, – потом – промокшие носки.

Короткая вспышка молнии высветила ее тело словно белый неоновый контур. Это был настоящий кросс, а я вовсе не был готов к такому, ведь мне мешала мокрая одежда, не говоря уж о больной ноге, которую приходилось волочить за собой. Трудная задача, даже для героя! А погоня продолжалась: она устремилась к холму за домом. Не знаю, как мне удалось вскарабкаться на этот пригорок, а потом спуститься с другой стороны, большей частью на собственном заду, но я вдруг очутился под кровом густой пихтовой рощи. Сплошные потоки воды сменились редкими каплями, молнии и гром утихли. Я как бы вступил в прихожую богов.

Я остановился и прислонился к дереву, тяжело дыша, вперив взор в темноту. Нет, ее нигде не было видно! Но вдруг я услышал:

– Даже герой рискует жизнью, прислоняясь к дереву в мокрой одежде в грозу.

В голосе ее было столько обольстительности!

Я резко повернулся, чтобы схватить ее, но она оттолкнула меня:

– Вы мокрый насквозь!

– А вы не подождете? – робко спросил я, как будто мне снова стало тринадцать лет. И тут заметил, что во время гонки она потеряла остатки бикини.

– Видите, вы уже охрипли, – пробормотала она, потом добавила:

– Да! Перед нами вся вечность мира.

Не спуская с нее глаз для большей уверенности, я снял пиджак. Что касается галстука… Чтобы развязать мокрый узел, нужны были щипцы, а не мои руки, но я все же справился. Я расстегнул разбухший брючный ремень, дернул за "молнию", но она не поддавалась, а брюки плотно облепили меня, и я сражался с ними, как матрона, отбивающаяся от насильников. Но вот мне удалось освободиться. Тогда валькирия подошла ко мне совсем близко и оказала мне честь – взяла все на себя.

"Вся вечность мира", – сказала она. Но для меня это было чем-то запредельным – настоящей Валгаллой или той длинной, темной, сладостной ночью Страны полуночного солнца, которую, клянусь, она обещала с самого начала.