У подножия скалы, почти под моим окном, на волнах качалась рыбацкая лодка. Мужчина в голубом свитере стоял у руля, а мальчик лет четырнадцати перегнулся через борт, глядя в воду. Тростниковая корзина для лобстеров появилась на поверхности, мальчик поймал и держал ее, пока мужчина вертел ручку лебедки, поднимал и переворачивал корзину в лодку. Они работали увлеченно некоторое время, потом мальчик поднял голову и увидел меня. Он сказал что-то мужчине, указывая на мое окно. Оба несколько минут смотрели на меня, потом мальчик сделал насмешливый жест. А мужчина сплюнул в воду перед тем, как лодка, покачиваясь, направилась к береговым рифам.

Я вернулась к столу. Ненависть и суеверия прошлого все еще живы. Я должна написать об этом. Я села и, взяв листы рукописи, стала складывать их по порядку. Закончив, снова проверила.

Один лист пропал. Последний. Он единственный потерялся в ночном происшествии. Я помнила прекрасно, что там было написано. Особенно последнюю фразу: «Выход для него был один: только через смерть властной женщины графини Лары Зиндановой».

Глава 4

Маленькое кладбище находилось в миле от дома, на самом краю скалистого мыса. Большинство дорожек и могил были ухожены, и место казалось приятным. Солнце ярко светило. Спокойное море поблескивало внизу. Но, должно быть, в другую погоду и время суток здесь жутковато... Особенно ночью, во тьме, когда завывает ветер и бушует море. Низкорослые буковые деревья, такие же, что я видела по дороге в Дарнесс-Киль, окружали кладбище с трех сторон. Ночью они могли показаться зловещими.

Я узнала, что старый Игорь, привратник, следит за состоянием кладбища, но особое внимание уделяет фамильному мавзолею. И это действительно оказалось правдой.

Камни были чистыми, пи одного побега сорняка на красном гравии, и свежие красные розы в коричневой каменной вазе, укрепленной на стене. На мавзолее были написаны имя графини и все ее титулы, оставлено место для Питера, Шерил и их наследников.

Я достала блокнот и записала даты: «Рождена в 1886, умерла в 1952».

Почему Питер хотел обмануть меня, назвав другую дату смерти своей матери? Хотел доказать мне, что смог покинуть «Молот ведьмы» лишь после ее кончины? А ведь уехал за шесть лет до этого, в год, когда родилась Марина. И уехал отсюда во Францию — на Ривьеру, где впервые вкусил все прелести современной жизни.

Оп встретил свою первую жену в Каннах, блестящую французскую актрису, Ивонну Картье. Поехал за ней в Париж, где, как я помню, играл мелкие роли в ее спектаклях. Но именно то, что он стал играть на сцене, привело его обратно в Америку и к славе. Брак был аннулирован. Они разошлись, каждый пошел своим путем.

Я снова взглянула на даты на мавзолее. Значит, графине Ларе было двадцать пять, когда родился Питер. Она была тогда на пике своей красоты и выглядела, наверное, именно так, как на портрете, написанном в 1913 году, что висит в библиотеке. Графиню рисовал знаменитый французский художник, который, вероятно, был тоже ее любовником.

Я захлопнула свой блокнот, почувствовав чье-то присутствие за спиной. Обернувшись, увидела Игоря, старого привратника. Он нес грабли и большой резак.

Когда Игорь приблизился, я рассмотрела, что его лицо еще более морщинистое, чем мне казалось, а густая белая борода в желтых пятнах от табака. Он беззубо улыбнулся мне — его кожа собралась в глубокие складки, как старый пергамент, — и дотронулся до своей поношенной черной шапки.

— Доброе утро, Игорь.

— Мадемуазель...

Я не могла не заметить, что его блестящие черные глаза не соответствуют морщинистому старому лицу.

— Вы приходите сюда каждый день, Игорь?

— Да, мадемуазель. Если погода позволяет.