|
Расскажите, где, когда и при каких обстоятельствах они к вам попали?" Понятно, они боролись за жизнь, отказывались, отпирались. Тоже довольно однообразно, одинаково. Их уличали свидетельскими показаниями, очными ставками, документами. Каратели, убийцы, мародеры -- но какое отношение они могли иметь к разыскиваемой нами рации и вообще к шпионажу? Зачем они нам? Зачем я трачу на них время? А вдруг?.. Это "А вдруг?" всегда подбадривает при поисках, порождает надежду и энергию. Но я клевал носом и еле соображал. Чтобы не заснуть, я попытался петь -- меня хватило на полтора или два куплета. Дело Павловского-старшего выглядело точно так же, как и другие: сероватая папка, постановление об аресте, протоколы допросов и далее неподшитые рабочие документы. Он был арестован как фольксдойче, за измену Родине, однако что он совершил криминального, кроме подписания фолькслиста и попытки уйти с немцами, я так и не понял. И не только я. За протоколами следовала бумажка с замечанием начальства: "т. Зайцев. Не вскрыта практическая предательская деятельность П. Необходимо выявить и задокументировать". Задавался между прочим Павловскому и вопрос о сыновьях, на что он ответил: "Мои сыновья, Казимир и Николай, действительно служили у немцев на территории Польши в строительных организациях, в каких именно -- я не знаю. Никакие подробности их службы у немцев мне не известны". Вот так. В строительных организациях. А Свирид уверял, что в полиции. На ответственной должности. Собственно, полицаи и другие пособники нас мало интересовали. Однако меня занимало, что делал Казимир Павловский и двое с ним в день радиосеанса вблизи Шиловичского леса? Как он оказался там? И почему все трое экипированы одинаково, в наше якобы офицерское обмундирование? Для того чтобы лазать по лесам, это не нужно, более того -- опасно. Впрочем, я допускал, что относительно их вида, деталей внешности Свирид с перепугу мог и напутать. Минут десять спустя, сидя у аппарата "ВЧ" в кабинете начальника отдела, я ждал, пока меня соединят с подполковником Поляковым. Я звонил, чтобы доложить о ходе розыска и в тайной надежде, что в Управлении уже получен текст расшифровки или, может, какие-нибудь новые сведения о передатчике с позывными КАО и о разыскиваемых. Такая надежда в тебе всегда. И вовсе не от иждивенчества. Сколь бы успешно ни шли дела, никогда не забываешь, что группа не одинока, что на тебя работают, и не только в Управлении. Кто-кто, а Поляков не упустит проследить, чтобы делалось все возможное повсюду, в том числе и в Москве. |
