|
На Борискине были грязные, промасленные шаровары и гимнастерка с солдатскими погонами, а на ногах старые, с порыжевшими голяшками хромовые сапоги; он быстро перевел взгляд с майора на незнакомого капитана и, по-видимому не ожидая для себя ничего хорошего, сразу насторожился. -- Садись, -- предложил майор. -- Ничего... постоим. -- Борискин снова быстро посмотрел на Алехина. -- Ты когда борт обломал? -- Это прошлой ночью на разгрузке. Я не виноват! "Студер" задним ходом разворачивался и врезал. А я тут ни при чем. Я докладывал помпотеху... -- Ладно. Проверю... Вот капитан хочет с тобой побеседовать. -- Майор кивнул в сторону Алехина. -- Это насчет чего? -- прищурился Борискин. -- Узнаешь, -- сказал майор и, склонившись к уху Алехина, шепотом спросил: -- Мне уйти? -- Почему? Оставайтесь... Садитесь, ефрейтор, -- предложил Алехин, и Борискин уселся на табурете шагах в трех от стола. Алехин как можно непринужденнее задал ему несколько общих вопросов: откуда родом, кого из родственников имеет, с какого времени в армии, доволен ли службой в части, много ли приходится ездить, куда и с каким грузом. Борискин отвечал не спеша и довольно лаконично, с какой-то настороженностью обдумывая каждое слово и избегая при этом смотреть Алехину в глаза. -- Сегодня куда-нибудь ездили? -- Ездил... В Мариамполь. Мешки возил... Вот маршрутный лист. -- Борискин с готовностью достал из кармана гимнастерки сложенный вчетверо помятый листок бумаги и, развернув, положил на стол перед Алехиным. -- А кто еще сегодня ехал на вашей машине? -- Как кто? Никто. -- Может; подвозили кого-нибудь? -- Нет! У нас это не положено. Продуктовая машина! Порожнем разве когда офицера подвезешь, и то своего, из начальства. А гражданских ни-ни!.. Насчет этого бдительность... Он говорил так убедительно, что можно было ему поверить. Можно, если бы Алехин своими глазами не видел, как Борискин вез на машине людей и получал деньги с крестьян. Майор между тем отыскал в шкафу большую тетрадь в картонной обложке, став спиной к Борискину, разложил ее на столе, полистал и прочел что-то такое, отчего в лице его выразилось удивление. Сделав какую-то пометку, он пододвинул тетрадь Алехину; капитан уже догадался, что это форма четыре -- книга учета личного состава. Продолжая разговаривать с Борискиным, Алехин прочел: "... Водитель... ефрейтор... Борискин Сергей Александрович, 1912 г. р., б/п... образование 4 класса, в плену и под оккупацией не был... В 1936 году судим по ст. 162-й* п. "д" на 5 лет... Награды: медали "За боевые заслуги" и "За оборону Москвы". Отметку о судимости майор отчеркнул сбоку карандашом. |
