Это был красивый молодой человек лет двадцати пяти, с тонкими чертами лица, слегка загоревшего под знойными лучами солнца, с правильным прямым носом, лихо закрученными темно-русыми усами, слегка вьющимися волосами, светло-голубыми глазами и острым как клинок шпаги взглядом.

Услышав крик дрозда-пересмешника, индейский вождь протянул руку в направлении, откуда послышался сигнал, и сказал ковбою:

— Моя дочь и ее подруга там! Пусть мой белый брат поговорит с искателями золота.

Ковбой отъехал на десять шагов от группы, слегка приподнялся на деревянных стременах и звучно крикнул:

— Молодая девушка, дочь хозяина ранчо Монмартр, и ее слуга, старый негр по имени Жо, укрылись здесь от преследователей, атаковавших ранчо. Мы пришли сюда за ними с самыми мирными намерениями.

Эти простые слова, произнесенные самым миролюбивым тоном, вызвали целый град проклятий и отборных ругательств.

Фрэд, раздраженный бессонной ночью, с пересохшей глоткой и еще не протрезвевший, отвечал от имени всех бродяг:

— Мерзавец… Степная собака!.. Эта девушка принадлежит мне, мне одному!

— По какому праву?

— По праву сильного.

— А уверен ли ты в своем праве и своей силе?

Фрэд, бледный, со зловещим лицом и налитыми кровью глазами, сделал несколько шагов вперед и крикнул:

— Ах ты подлый выродок! Да я сотру тебя в порошок одним щелчком!

Ковбой залился звонким смехом, раскатившимся по всему Полю и донесенным эхом до «салуна», где на минуту прекратилась попойка.

Смех его подействовал на колосса, как укус слепня на быка, и окончательно привел его в ярость.

— Я, Фрэд Рэнджер, убил двенадцать человек! Береги свою шкуру! — заревел он, задыхаясь от злобы.

Не теряя спокойствия, ковбой крикнул ему в ответ:

— Бедняга! Вскормившая тебя свинья могла родить лишь борова; а боров, как известно, годен только на жаркое, а не в ораторы. Поэтому советую тебе замолчать. Ты надоел моим молодцам своей болтовней. Ступай, проспись после «тарантуловой» настойки и пощади наши уши!

— Трус! Трус! Трус! Говорить-то ты горазд, а подойти ближе трусишь… сидишь на своей козе… Не бойся, я без оружия!

С ловкостью акробата ковбой перескочил через голову своей лошади, причем седло и стремена остались неподвижными, точно его выбросило какой-то пружиной.

Он бросил на землю нож и револьверы и, остановившись перед гигантом, сказал ему:

— Ты назвал козой мою лошадь… Предупреждаю тебя, что Букин-Билли-Гильом Бараний Прыжок страшно самолюбив, и он не простит тебе обиды, если ты перед ним не извинишься.

Разговор принимал все более и более забавный характер, и спутники ковбоя, посмеиваясь, ожидали, чем все это закончится.

Золотоискатели были взбешены. У Фрэда показалась на губах пена.

Элиза и Колибри стояли у настежь открытой двери хижины и радостно улыбались Черному Орлу.

Золотоискатель приготовился к бою и бросился на противника, не доходившего ему и до плеча, с намерением убить его своими огромными кулаками, твердыми и тяжелыми, как два молота.

Изумительно ловким, почти неуловимым движением ковбой уклонился от удара и угодил колоссу кулаком в лоб. Тот глухо завыл, пошатнулся, как от удара дубиной, и подался назад.

Бандиты, которых устрашала сила Фрэда, оцепенели от изумления: возможно ли, чтобы удар кулака так подействовал на гиганта и сделал неспособным к бою его, непобедимого Фрэда, свернувшего голову уже не одному сопернику?

Это было тем досаднее, что победителем был ковбой, то есть один из тех непримиримых врагов золотоискателей, с которыми они так же не ладят, как кошки с собаками.

Фрэда пытались ободрить криками, но напрасно — от страшного удара он потерял сознание.