— Я не могу больше терпеть его выходки. Посмотри, во что я одета! Он унижает меня. Пригласил на морскую прогулку, я оделась соответственно, а сам приволок на очередное party, чтобы клеить у меня на глазах шикарных девиц, против которых у меня нет шансов!

— Послушай меня… — Марк разворачивается, заслоняя своей фигурой мне весь обзор, и на лице его больше ни тени игривости. — Во-первых, ни у одной женщины в мире нет шансов против тебя, если дело касается моего друга, запомни это. Очень хорошо запомни. Во-вторых, дай ему время. Он не нарочно это делает, просто видит всё чуть иначе. Поверь мне — я знаю его с семи лет, и много чего повидал за это время — у него нет цели обидеть или унизить. Он не умеет, не знает, как себя вести, ходит кругами, и не решается на большее…

— Но почему? Мы же не первый день знаем друг друга! А осень я вообще прожила с ним!

— Лер, это сложно объяснить. Ты многое не знаешь, а рассказывать тебе не имею права. Скажу только, что за эти пять лет много дерьма было в его жизни, а пару лет назад он на самом дне был, на самом что ни на есть грязном дне. И такого сценария, где ты входишь хозяйкой в его дом, у него уже не было, а это, как тебе известно, всегда было самой радужной его мечтой, и он отвык от этой мысли, отвык от тебя. Ты ведь тоже изменилась и внутренне, и внешне, дорогая моя! Посмотри на себя, ты про диеты слышала что-нибудь?

— Не в бровь, а в глаз, — горько соглашаюсь.

— Именно! Но это всё фигня, конечно, это моё наблюдение, а не его, так что ничего такого не думай. Что действительно важно, так это то, что сейчас он выздоравливает потихоньку не только телом, но и душой. Ему ведь повезло с этой онкологией…

— Потому что я приехала?

— И это конечно тоже, но главное не это, а то, что он… Есть у меня подозрения определённые… но это всего лишь догадки, чёрт с ними. Главное, он борется, и всё сделает как надо, только дай ему время. Не дёргайся! Расслабься! Просто поживи какое-то время, не совершая резких движений, и не дави на него. Он же боится тебя до одури, разве не видишь сама? Ты же женщина! Дай ему почувствовать себя у руля, на коне, я не знаю, как ещё это назвать, но… он круги свои понарезает, созреет и кинется на тебя! И будет у вас ночь животного секса! Это точно! А потом всё будет хорошо!

Марк приторно ржёт, а я с усердием пытаюсь вычленить из этого словесного потока важное.

Twenty One Pilots — Stressed Out (Tomsize Remix)

А девица, тем временем, лобзает моего мужа всё наглее и наглее, всё интимнее и интимнее, и я не понимаю, к чему весь этот бред о душевных ранах, если можно просто убрать с себя руки чужой тётки? Ведь это же элементарно, если ты любишь!

Если любишь, конечно.

Марк внезапно вспоминает, что у него запланирована важная беседа и, напомнив про самбуку, пропадает в глубине яхты. А мне приходится опять коротать время в обнимку с бокалом в компании своего одиночества.

Я не знаю, когда случился тот коварный момент, но контакт разума с сердцем был безнадёжно потерян, и да, я люблю. Люблю сильно, постыдно, до ломоты в мозгу, до крутящего зудежа в области межбедерья. Ненавижу себя за это, презираю себя, но ничего поделать не могу.

Смотрю на его буйную голову, на руку с французским маникюром, ласкающую его затылок, пропускающую между пальцев мои! отросшие пряди, томно тянущие за них в недвусмысленном жесте, и хочется выть, как собаке с переломанными ногами. Ведь я помню кое-что из нашей прошлой жизни, знаю, как он реагирует на эти потягивания… и, похоже, знаю об этом не только я.

А что, если он сейчас встанет и поведёт её уединяться, ведь это, похоже, в пределах нормы для него? Я знаю, как это ни прискорбно, но до болезни именно это и было его стилем жизни, и мне уже успела сообщить об этом целая дюжина доброжелателей: он спит со всеми.