|
На тропе возьмусь мины выискивать. Минор, ты замыкай. Будешь рихтовать следы. Не возражаешь? — Другой бы на моем месте отказался… А чего это ты в авангард рвешься? — Просто предложил. — Гост обернулся и пристально посмотрел на меня. — Впрочем, можно разыграть. — Что ты, что ты. Ищи свои мины на здоровье. — Тронулись. Пропустив Госта с «Потрошителем» наготове вперед, мы потопали за ним гуськом, стараясь по вбитой в подкорку привычке ступать след в след. Уже через минуту сараи, колодец и дом со щербатым крыльцом остались позади. Мы вышли на окраину пустошь-фермы. Потянулись длинные изгороди, за которыми стлался полупрозрачный туман приграничья. В сизых низинах чудилось легкое движение, словно неторопливо ворочались там бесформенные твари, не имеющие толком ни плоти, ни души. Но на самом деле это лишь легкий ветерок перемешивал невесомую мглу. Я шел замыкающим, машинально поглядывая через плечо. Туман, как гигантское живое существо, обволакивал нас, пропускал сквозь себя и осторожно смыкался за моей спиной. Тихо. Будто и не проходит армейская зачистка в паре километров отсюда, будто бар «№92» сейчас не разбирают по кирпичикам, а его хозяина не трясут, как куклу. Поди нашли уже уникальную штуковину, которую Фоллен успел вытащить из брюха угольника. Хотя кто его знает: мог ведь и припрятать быстренько — мало, что ли, темных уголков в подвале?… Прохладный, почти осязаемый туман подступал к нам вплотную. Касался своими щупальцами открытых участков кожи на запястьях, висках, губах, шее и тихонько отнимал тепло. Туман остужал излишне горячие сердца. У меня всегда возникали именно такие ассоциации при подходе к Внутреннему Периметру. Нейтральное приграничье будто готовило путника к по- осеннему мертвому дыханию самой Зоны. Якобы еле слышно шептало ему на ушко: ты здесь гость. Ничего не осталось вокруг от апрельского пейзажа, который ярким росчерком пронесся мимо меня в городе. Облака скрывали солнце, рассеивали свет. В воздухе стоял запах жухлой листвы. Но не тот волнующий аромат, который заставляет трепетать сердца молоденьких студенток в предвкушении загадочного незнакомца в мареве осени, а болезненный, почти безвкусный дух сырости и уныния. Здесь пахло приостановленной жизнью. Я перехватил автомат, чтобы не целить стволом в спину бредущему впереди Дрою. Из головы не шли мысли о Лёвке. Занятный всё-таки малый. Сколько он в Зоне? Год, от силы полтора. И уже успел побывать в Тихой Гавани, куда не каждый матерый сталкер нос сунет, подняться по берегу реки до Припяти, разнюхать про угольников, о которых пока вообще мало кто знает… Не засланный ли он казачок, решивший заманить нас в ловушку? Я улыбнулся своим подозрениям. Ерунда. Кому сдались четверо голодранцев без хабара? Ну нашкодили мы с Гостом, конечно, с этой «вертушкой» на Болоте полгода назад, но даже если бы окружная прокуратура решила-таки закрыть это дело и наказать виновных, то нас гораздо проще было бы взять тепленькими где-нибудь в баре, после попойки, а не разыгрывать столь мудреную многоходовую комбинацию. К тому же солдафонам и без нас теперь дел хватает. Да и сам Лёвка прекрасно сознает, что меня не так-то просто провести: всё-таки хочется верить, что старина Минор еще не совсем дурак. |
