|
Падальщики — санитары природы: они полезны там, где пахнет смертью. Но пара особей, которые вылезли из потревоженного гнезда и встопорщили смоляные перышки, отличались от обычных воронов-самцов. В первую очередь габаритами: размах крыльев, судя по размеру туловища и длине маховых перьев, достигал метров двух. Изогнутые когти на узловатых лапах и клюв одним видом могли повергнуть в ужас неопытного бродягу. Окончательно укрепляли образ крылатых убийц большие, черные, как космическая бездна, глаза, в глубине которых чудилась искорка разума. Рассудок подсказывал, что мозгов у этих переростков не больше, чем у подзаборного воробья, но слепой инстинкт беззвучно вопил: опасность! Птицы выбрались на трубу, шумно встряхнулись, сбрасывая мусор, и замерли. Вылупились на нас немигающим, словно бы оценивающим взором. Несколько долгих секунд мы стояли друг напротив друга, не решаясь сделать лишнего движения. Зеркало уже основательно отягощало мышцы, медленно, но уверенно руки начинали дрожать от перенапряжения. За тонким налетом амальгамы и хрупким стеклом — смертельные чары аномалии. На расстоянии одного, максимум двух прыжков — невиданные птички размером со щенков ротвейлера и с категорическим отсутствием доброты во взгляде. Казалось бы, что может быть хуже?… Я сместился немного в сторону, чтобы дать Госту пространство для маневра, и залип, как парализованный, не желая верить своим глазам. Хуже, говорите? О, еще как может. В разы хуже! Как сказал бы Дрой: от такого зрелища меня в щи развозит. Позади расступившейся парочки сначала показались передние лапки. Скрюченные, кожистые, с острыми коготками. Если бы остальная часть монстра оказалась соразмерна этим миниатюрным лапкам — едва ли мутант стал бы серьезной преградой. Но масштаб гада был иным. Когда вслед за коготками показалась башка, из сравнений на ум пришло одно-единственное: тираннозавр. — Вот теперь я понимаю, что малой имел в виду, — сглотнув, проговорил Гост. — Вожака и впрямь сложно не узнать. — Мама-перемама, — слетело у меня с губ. — Жаль, что у тебя в схроне не было запасных труселей — они бы сейчас пригодились. Оглушительный вопль вылетел из клюва, напоминавшего усыпанный шипами ковшик экскаватора. Я аж присел от неожиданности. Никогда не думал, что карканье может быть настолько сильным слуховым раздражителем. Уши заложило, и голова пошла кругом, как после легкой контузии. Я поморгал, чтобы не терять сосредоточенности. Свита воронов-переростков взмыла в воздух. Чудовище опустило лобастую башку вниз, уперлось клювом в трубу, проминая металл, словно фольгу, и полностью выбралось из гнезда. — Кажется, я догадываюсь, кто часики поклевал, — прокомментировал Гост. — Скотина этакая. Колотить мой лысый череп! Да этот крылатый зверюга размером со взрослую химеру, не меньше! Задние лапы разительно отличались от мелких рудиментарных «ручонок»: это были полноценные толчковые конечности с развитыми мышцами и прочными канатами сухожилий. Туловище вожака покрывало короткое оперение, которое издалека можно было принять за черную шерсть, а в холке топорщился гребень то ли из роговых наростов, то ли из перьев покрепче. Глаза оловянными бляшками светились на мощном черепе, и, несмотря на цвет, было в них что-то воронье. |
