Кто право дал тебе душить надежду

И темный твой народ топить в крови?

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Какою властию тебе дана

Столь страшная, столь зрелая жестокость?

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ужасно... Боже, ты, кто это видишь,

Избавь от изверга такого землю!

Нет, ошибся, это тоже адресовано русскому царю*. Но иные люди могут сказать, что это подходит и ко мне, и притом довольно точно. "Столь зрелая жестокость..." Жестокость русского царя еще не созрела, но что касается моей, то она не только созрела, а уже и гниет! Никак им рот не заткнешь, они воображают, что это очень остроумно! "Изверг!"... Нет, пусть эта кличка остается царю, у меня ведь уже есть своя. Меня давно называют чудовищем это они очень любят, - преступным чудовищем. А теперь еще прибавили перцу: где-то выкопали доисторического динозавра длиной в 57 и высотой в 16 футов, выставили его в музее в Нью-Йорке и назвали Леопольд II. Однако меня это не трогает, от республики нечего ждать хороших манер. M-м... Кстати, а ведь на меня никогда не рисовали карикатур. Может быть, это потому, что злодеи художники еще не нашли такого оскорбительного и страшного изображения, какое отвечало бы моей репутации? (После размышления.) Ничего не остается, как только купить динозавра. Купить его и изъять! (Опять углубляется в чтение заголовков.)

______________

* Луиза Морган Силл в "Харперс уикли". (Прим. автора.)

"НОВЫЕ ФАКТЫ КАЛЕЧЕНИЯ ДЕТЕЙ (ОТСЕЧЕНИЕ РУК)".

"ПОКАЗАНИЯ АМЕРИКАНСКИХ МИССИОНЕРОВ"

"СВИДЕТЕЛЬСТВО АНГЛИЙСКИХ МИССИОНЕРОВ".

Старая песня, нудное повторение и перепевы затасканных эпизодов: калечение, убийства, резня и так далее и тому подобное; от такого чтения клонит ко сну!

А вот еще непрошеное явление: мистер Морел со своими излияниями, которые он мог бы с успехом оставить при себе; вводит, разумеется, для важности курсив - такие, как он, жить не могут без курсива!

"Это сплошной душераздирающий рассказ о человеческих страданиях, и произошло это совсем недавно".

Он имеет в виду годы 1904 и 1905. Мне непонятно поведение этого человека. Ведь Морел - королевский подданный, и почтение к монархии должно было бы сдерживать его разоблачительный пыл в отношении меня. Морел хлопочет о реформах в Конго. Это одно уже характеризует его в достаточной мере. Он издает в Ливерпуле листок "Вест-Африкен мейл", существующий на добровольные пожертвования разных сердобольных олухов, и каждую неделю эта газетка кипит, дымит и извергает зловоние, что должно означать последние известия о "зверствах в Конго" по образцу того, что стряпается вот в этой куче книжонок. Надо прикрыть эту газетку! Я изъял книгу о зверствах в Конго, когда она была уже отпечатана, а с газетой разделаться мне и вовсе просто!

(Разглядывает фотографии изувеченных негров, потом швыряет их на пол. Со вздохом.) "Кодак" - это просто бич. Наш самый опасный враг, честное слово! В былые дни мы просто "разоблачали" в газетах рассказы об увечьях, отбрасывая их как клевету, выдумку, ложь назойливых американских миссионеров и разных иностранных коммерсантов, наивно поверивших "политике открытых дверей в Конго", провозглашенной Берлинской хартией, и нашедших эти двери плотно закрытыми. С помощью газет мы приучили христианские народы всего мира относиться к этим рассказам с раздражением и недоверием и ругать самих рассказчиков. Да, в доброе старое время гармония и лад царили в мире. И меня считали благодетелем угнетенного, обездоленного народа. Как вдруг появляется неподкупный "кодак" и вся гармония летит к чертям! Единственный очевидец за всю мою долголетнюю практику, которого я не сумел подкупить! Каждый американский миссионер и каждый потерпевший неудачу коммерсант выписывает себе аппарат, и теперь эти снимки проникли повсюду, как мы ни стараемся перехватывать их и уничтожать.