Мартен Леклерк, постояв несколько секунд с разинутым ртом, двинулся к бару, налил себе стакан виски и разом заглотал добрую половину.

– Твою мать…

Долгая пауза.

– Кого? Кого ты там убил?

На глазах Шарко выступили слезы. Почти три десятка лет они знакомы, но как же редко Леклерк видел его в таком состоянии… До чего же сильно сдал, ни кровинки.

– У полицейского, который вел расследование по делу об убийстве трех девушек, был брат. Он продался этим подонкам и убил собственного брата. Меня он тоже едва не прикончил. Но я убил его… случайно.

Лицо Леклерка выражало отвращение, смешанное с яростью.

– Египтяне могут выйти на тебя?

– Для этого надо сначала обнаружить тело. Если тела не найдут, не будет никаких доказательств, что я причастен к смерти Абд эль‑Ааля.

Леклерк допил виски, поморщился, вытер рот ладонью. Шарко в помятом пиджаке стоял позади него – сгорбленный, не похожий на самого себя.

– Я готов за все ответить, готов заплатить за все, что сделал, но сначала – помоги мне, Мартен. Ты же мой друг. Очень тебя прошу.

Пропал парень, пропал, он сейчас как боксер в нокауте… Леклерк подошел к стоявшей на полке фотографии: они с женой у парапета океанской набережной. Взял в руки снимок, долго в него вглядывался.

– Я теряю Катю, потому что хотел быть честным до конца. Мне казалось, что дело превыше всего. Но я ошибался. Что она с тобой сотворила, эта лилльская лейтенантша, как ей удалось добиться, чтобы ты так сдал?

– Ты мне поможешь?

Леклерк вздохнул, вынул из ящика коричневый конверт, протянул его Шарко. На конверте было написано: «Начальнику Судебной полиции».

– Подержи мою отставку у себя, пусть полежит пока – заберу, когда все будет позади. И возьми свою фотографию… и все свои слова обратно. Ты не приходил сюда сегодня. Ты мне никогда ничего не говорил.

Шарко взял конверт, сжал тяжелой рукой руку друга:

– Спасибо, Мартен.

Припал к плечу Леклерка, уже не в силах сдержать слез. Леклерк похлопал его по спине:

– Надеюсь, что она хотя бы того стоит…

– Да, да, Мартен, она того стоит!

49

Незнакомец, сидевший рядом с Люси, снял наконец темные очки и положил их вместе с револьвером в бардачок.

– Я ничего плохого вам не сделаю, и простите, что пришлось вести себя… грубовато: мне было нужно, чтобы вы последовали за мной, не поднимая шума.

Люси почувствовала, как ей сразу же стало легче, тело расслабилось. Продолжая внимательно следить за дорогой, она покосилась на собеседника. Глаза у него оказались синие‑синие, брови – густые, с сединой.

– Кто вы такой?

– Не отвлекайтесь, ведите машину, потом поговорим.

Мелькали таблички с названиями городов: Тербон, Маскуш, Роудон… Вокруг становилось все менее людно. Прямые дороги казались бесконечными, с обеих сторон шоссе тянулись такие же бесконечные кленовые и хвойные леса. На пути им попалась хорошо если парочка грузовиков, да и легковых автомобилей не больше. Стемнело. Время от времени вдали вспыхивали светящиеся точки, что‑то поблескивало – наверное, лодки или другие мелкие суденышки проплывали по реке или озеру.

Они проехали уже сотню километров, когда незнакомец велел ей свернуть на какую‑то тропу. В свете фар Люси увидела громадные черные стволы, поднимавшиеся так высоко, что у нее закружилась голова. За последние полчаса по сторонам дороги им попались лишь два или три строения, пригодные для житья, и Люси казалось: ну всё, теперь уже точно всё, дальше – пропасть.

Но внезапно из темноты возник домик в швейцарском стиле.