Вера стояла, привалившись к стене, невдалеке от магазина.

– Что делать? – прошептала она. – Что? Меня посадят на электрический стул?

– В России мораторий на смертную казнь, – попыталась я слегка взбодрить перепуганную донельзя девушку. – Да и электрический стул используют не у нас, а в США, причем не во всех штатах. Кое‑где предпочитают более гуманный вид казни – инъекцию яда.

– Какой ужас! – просипела Вера. – Но что мне делать?

– Кого ты убила? – поинтересовалась я.

– Кирилла, – еле слышно ответила Вера. – Только я его не убивала! Но убила. А он видел! И теперь… теперь… должна… Ну почему так случилось? Неужели от анальгина? Не может быть… Он… Улик полно! Ничего не помню. Понимаешь? Понимаешь? Понимаешь?

Она схватила меня за плечи и затрясла, словно бутылку с застоявшимся кефиром. Руки Веры были такие ледяные, что я даже сквозь куртку и кофту ощутила холод.

– Понимаешь? Понимаешь? Понимаешь? – с упорством безумного человека повторяла девушка.

Я вывернулась из ее цепких пальцев и честно ответила:

– Пока нет, не понимаю. Попробуй ясно и последовательно изложить факты.

Вера вздрогнула.

– Ты ведь мне поможешь? – с надеждой спросила она. – Знаешь, не хочу умирать.

– Вот это понятно, – кивнула я, – сама не собираюсь на тот свет. Пошли.

– Куда? – насторожилась Вера.

– Ну, не на улице же нам стоять! Зайдем в кафе.

Девушка затравленно оглянулась по сторонам:

– В какое?

– В любое. Вон через дорогу вполне симпатичное на вид заведение.

Вера прищурилась.

– «Ателло»?

– Да, – согласилась я, – дурацкое название, но нам ведь нужно просто побеседовать в спокойной обстановке.

– «Ателло»?

– Да, да.

– «Ателло»… – словно заевшая патефонная пластинка, тупо твердила Вера. – Мне идти в «Ателло»? Мне?

Я хотела было пожать плечами и мирно сказать: «Если так не нравится это название, то рядом имеется трактир вовсе без него. Трактир – и все». Но тут вдруг девушка вырвала у меня из рук сумку, резко повернулась и ринулась через проспект, не обращая ни малейшего внимания на плотный поток машин. Послышались визг тормозов, гудки и вопли:

– Дура!

– Поймать и в глаз надавать!

– Вот сволочь!

Я, стряхнув с себя оцепенение, бросилась за, похоже, потерявшей разум девицей. Негодование водителей – и прохожих тоже – усилилось.

– Давить таких надо!

– У нее кошелек, что ли, свистнули?

– Вон та, по тротуару чешет… У нее целых две сумки…

– Держи вора!

– Лови!

– Стой!

Я благополучно пересекла оживленную улицу и побежала по тротуару, ярко‑синяя куртка Веры мелькала далеко впереди. У меня закололо в боку, стало понятно: воровку не настичь.

Запыхавшись, я остановилась и подвела итог: так, лишилась любимого ридикюля, в котором кошелек с большой суммой денег, взятой в долг у Федора, мобильный телефон, косметика, ключи от дома и машины, паспорт. Да уж, сходила за покупками… Отругают теперь все – достанется и от рекламщика, и от супруга, незадачливую Вилку пожалеет лишь Томочка.

Повздыхав некоторое время, я побрела к машине. Ладно, у меня под бампером висит запасная связка ключей. Может, отправиться к Олегу на работу и попросить его объявить странную девушку Веру в розыск? Ага, замечательная идея, если учесть, что знаю лишь имя пронырливой уголовницы, да и то с ее слов. Вполне вероятно, что в паспорте у мерзопакостницы стоит «Татьяна« или «Елена».