В декабре 1794 года перед Революционным трибуналом предстал легендарный «утопитель» Нанта Каррье.

10 термидора он шел за телегой, увозившей на гильотину Робеспьера, и торжествующе кричал: «Смерть тирану!» Теперь он тщетно пытается оправдаться, доказывая, что лишь выполнял решения Конвента: «Здесь все виновны, – восклицал он в Конвенте, – все, вплоть до колокольчика председателя!» 16 декабря Каррье гильотинировали. Итак, террор продолжался, но он изменил окраску: из красного он становится белым. Теперь преследуют левых, объявляя их всех террористами. «Подозрительными» становятся прежде почетные революционные символы: красный колпак, карманьола. Звание «санкюлот» становится бранным словом. Исчезает манера обращения на «ты», вместо республиканского обращения «гражданин» все чаще говорят «мадам» и «месье». Начинаются гонения на бывших наиболее известных якобинцев, которых именуют «кровопийцами», «анархистами».

Вдохновителями этой кампании выступили монтаньяры ренегаты, прежде всего Фрерон. Существует легенда, что перерождение Фрерона произошло на романтической почве его любви к Люсиль Демулен, казнь которой зажгла в нем смертельную ненависть к Робеспьеру. Действительность проще, грубее: порочный и циничный человек, прославившийся крайним террором и грабежами в Тулоне, просто дрожал за свою шкуру и стремился стереть память о своих подвигах неистовой пропагандой против террористов. Для этого он возобновил издание газеты, хотя в ней попадались и статьи в защиту бедняков. Это он больше других способствовал организации банд золотой молодежи, мюскаденов, собиравшихся в парках и разгуливавших группами по Парижу, выделяясь особыми деталями одежды и тяжелыми дубинками в руках. Мюскаденами стали сынки богатых буржуа, хотя среди них попадались и бывшие крайние революционеры. Вспомним колоритную фигуру маркиза Сент Юрюга, «генералиссимуса санкюлотов» в 1789 году. Теперь в том же Пале Рояле он разглагольствует в окружении мюскаденов. Но среди них попадается все больше замаскированных роялистов, которые пока еще тайно начинают возвращаться во Францию. Золотая молодежь бесчинствует в Париже, избивает якобинцев и всех «подозрительных» террористов. Объектом особой ненависти молодцов Фрерона стал Якобинский клуб, который выступал за продолжение террора, за проведение прежнего курса Робеспьера. Такая позиция была только на руку реакции. В ноябре «мюскадены» устроили погром Якобинского клуба, избиение его членов. Под предлогом предотвращения беспорядков Конвент принимает декрет о закрытии знаменитого клуба. Защитников у него не нашлось ни в Париже, ни в провинции. Вслед за тем закрыли и Электоральный клуб «неоэбертистов». С каждым днем реакция приобретала все более контрреволюционный характер. Вместо «Марсельезы» звучит новый гимн термидорианцев «Пробуждение народа», призывавший к расправе над «террористами».

Реакционное поветрие охватывает страну, не встречая реального сопротивления. Ведь Гора в роли прежней самой влиятельной политической силы уже не существует. Правда, основная часть депутатов монтаньяров не примкнула к ренегатам типа Тальена, Фрерона или Барраса. Она, как тогда говорили, лишь «спустилась с Горы на Равнину», то есть присоединилась к Болоту. Это были «образумившиеся» монтаньяры вроде Камбасереса, будущего крупного сановника Империи или Тибодо, который тоже приспособится при Наполеоне. Кстати, на важных государственных постах в императорской администрации в конечном счете окажется 128 бывших монтаньяров. Друг Робеспьера художник Давид напишет грандиозную помпезную картину коронации императора Наполеона…

Но это дело будущего.