Вульфгар продолжал его теснить, размахивая оружием.

Раненый огр тоже попытался вступить в бой, но Кэтти-бри пустила в него еще две стрелы, и страшный великан, вопя от боли и ярости, ринулся к выходу.

– Неподражаемо, – простонал Морик и вскрикнул, когда громадина пронеслась мимо него, едва не размазав по стене.

Навстречу огру с торчащими в теле стрелами бросилась Гвенвивар. Она прыгнула ему на грудь и стала рвать его когтями и зубами. Гигант опрокинулся на спину, обливаясь кровью.

– Молодчина, – похвалила кошку Кэтти-бри и выстрелила над головой Бренора в огрессу, после чего выхватила Хазид-хи, помедлив лишь одно мгновение, чтобы взглянуть на Морика, который стоял у стены и тряс головой, словно не мог поверить в происходящее.

– Вот это да!

Они и впрямь почти непобедимы!

Дзирт сидел у стены. Напротив него почти в той же позе и с такой же раной сидел Лелоринель.

Дроу смотрел на противника округлившимися от изумления глазами. Тоненькие язычки волшебного пламени все еще плясали на теле эльфа, но не они поразили Дзирта. Сабля дроу разрезала кожаный жилет, и в разрезе показалась… женская грудь!

Дзирту все стало ясно, он вспомнил, где видел эти глаза, и понял, кто перед ним, еще до того, как эльфийка сдернула маску.

Она была той самой маленькой девочкой, которую Дзирт когда-то спас во время набега его собратьев на поверхность. Безжалостность и кровожадность темных эльфов поселили в душе девочки безрассудную ярость, ведь в тот роковой день ей пришлось пере жить страшное: она лежала в луже крови собственной матери, и только благодаря этому дроу и поверили, что она мертва.

– О боги, – едва слышно вымолвил Дзирт, потому что дышать было трудно.

– Теперь ты убит, Дзирт До'Урден, – таким же слабым неверным голосом произнесла девушка. – Моя семья отомщена.

Дзирт хотел ответить, но понял, что не в силах найти нужные слова. За то короткое время, что им было отпущено, как мог он объяснить ей, что не участвовал в том избиении, что спас ее, сам страшно рискуя? А главное, он чувствовал себя виноватым за страшные деяния своих злобных сородичей.

Он смотрел на Лелоринель, не испытывая к ней никаких недобрых чувств, несмотря на то что ее заблуждение стоило им обоим жизни.

Бренор только ревел и ругался, осыпая огрессу богатырскими ударами, которые должны были бы свалить любого противника, а сам как будто не чувство вал ее ударов.

Дворф понимал, что проигрывает, но тут над головой просвистела стрела Кэтти-бри и, ударившись прямо в лоб Чогоругги, заставила ее отступить.

– О, моя умница! – прогремел дворф и, воспользовавшись преимуществом, перешел в наступление.

Но огресса успела поднести к губам и опрокинуть внутрь еще один флакон, одним жадным глотком уничтожив содержимое.

Приближаясь, Бренор увидел, что раны ее затягиваются на глазах.

Он возмущенно взвыл:

– Чертово зелье! – и с досады всадил топор в толстую ляжку великанши.

Она тут же сорвала с пояса второй флакон и поднесла ко рту. Бренор снова выругался.

Над ним мелькнула черная кошка, опустилась на Чогоруггу и вцепилась мертвой хваткой.

Великанша взревела, а Гвенвивар раздирала ее, работая челюстями и всеми четырьмя лапами.

Огресса уронила и флакон, который, однако, не разбился, и оружие, пытаясь оторвать от себя пантеру.

Но если бы великанша и смогла отбросить ее в сторону, то лишилась бы лица. А Бренор, конечно, был уже рядом и молотил топором по бедной огрессе.

Потом послышался треск – это подоспела Кэтти-бри и ударом Хазид-хи разрубила Чогоругге ногу.