Фух ты! Оказывается, изображать страсть так же трудно, как сдерживать ее! Вот бы никогда не подумал! Не зря все эти мыльные оперы так откровенно отдают халтурой — играть героев-любовников ох как тяжко!

Без труда прочитав в глазах девушки изумление и готовность выпрыгнуть в окно, лишь бы избавиться от него, Сенька понял, что с ролью не справился.

Помирать, так с музыкой!

— До встречи, любимая! — заорал он отчаянно и, воздев руки к потолку, попятился к выходу. — Передо мной явилась ты! Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты!

Еще и Пушкина цитирует. Вот ужас-то! Жаль, не прихватила она с собой аптечку, валерьянка бы сейчас не помешала. Непонятно, правда, кому в первую очередь — ей самой или этому… шарахнутому.

Он исчез за дверью, а она потрясла головой, соображая, не почудился ли ей весь это бред.

Вполне возможно, что кроме парикмахерской и «Бригантины» здесь еще и филиал сумасшедшего дома. Сейчас как повалят толпой такие же, как этот, и что она будет делать? Секретарша опять-таки и не думает появляться…

Поразмышляв некоторое время, Лада робко поскреблась в соседнюю дверь, за которой вопли постепенно трасформировались в сердитое бурчание.

— Глафира, ты почему место рабочее без присмотра оставила? Кто там у тебя шляется?

— Так ведь я с вами сижу, Петр Иннокентьевич! — оправдывалась обладательница экзотического имени. Ладке стало смешно.

С таким начальником не соскучишься. Но ей-то он не начальник! Осмелев, она приоткрыла дверь и скороговоркой произнесла:

— Извините, я только хотела узнать, туда я пришла или не туда, вы не могли бы…

— Подождите! — Та самая блондинка Глафира принялась оттеснять ее от двери, не дав даже рассмотреть босса. — Я же вас просила… — И добавила жалостливым шепотом: — У Петра Иннокентьевича проблемы, понимаете? У нас, видите, ремонт, а он опрокинул клей, а потом в него сел, хотел самостоятельно оторваться и брюки изодрал, а скоро к нам клиенты должны прийти, и…

Ладка не выдержала — засмеялась.

— Тише! — испуганно зашептала блондинка. — Как вам не стыдно?!

Было ясно, что боссу она предана до глубины души. Но Ладка все-таки сунула ей в руки конверт.

— Вот посмотрите, пожалуйста. Это к вам или не к вам?

Минуту девушка изучала бумаги, потом взглянула на Ладку радостно.

— Выиграли, да? Здорово! Поздравляю! А я даже рубля в лотерею никогда!

— Значит, не к вам, — поняла Ладка. Блондинка сокрушенно развела руками.

* * *

Решив, что подробности разговора брату знать не обязательно, Семен сообщил, что все в порядке: он «пришел, увидел, победил». Осталось только дождаться конца рабочего дня.

— А во сколько она заканчивает? — недоверчиво поинтересовался Степа.

— Э… Ну… Она сама не знает, у нее шеф самодур. Неизвестно, когда отпустит.

— Ясненько. То есть мы торчим здесь и ждем, пока самодур смилостивится, так?

— Примерно, — кивнул Семен.

Степан заявил, что чугунная задница прописана Горьким исключительно для писателей, а никак не для директоров по маркетингу. Коим он является. Им, директорам, на одном месте сидеть нельзя. Зато нужно вовремя обедать.

Сенька намек понял и великодушно отпустил братца в ближайшее кафе.

— Только ты там не больно засиживайся! Мне принеси курочку и квасу… литра два.

На том расстались.