Давно известно, что среди пчел и муравьев есть только одна настоящая самка, царица, а работу сообщества выполняют бесплодные самки, или монахини, которые кормят всех остальных, выращивают молодь и отстраивают город. Известно также, что насекомые, проявляя большую или же меньшую заботу о зародыше, личинке, способны формировать ее пол. Чемберс сообщает, что зародышевая стадия пчелиной царицы длится шестнадцать дней, бесполых пчел — двадцать, а самцов — двадцать четыре. Пчелы расширяют ячейку будущей царицы, делают в ней пирамидальное углубление, чтобы личинка находилась в вертикальном — а не горизонтальном, как обычно, — положении; они согревают ее лучше, чем другие личинки, и кормят особой пищей. Эта забота и сокращение зародышевого периода приводят к появлению настоящей самки, царицы, которой, говоря замечательными словами Кирби и Спенса, судьбой назначено «наслаждаться любовью, пылать ревностью и злобой, быть побуждаемой к мести и проводить время в праздности». Мистер Дарвин признался, как огорчает его жестокость, с какой ревнивые царицы наблюдают за появляющимися в улье сестрами и убивают их. Он спрашивает, не доказывает ли это убийство новорожденных, это подлинное избиение младенцев, что Природа жестока и сама по себе расточительна. Но можно предположить, что, напротив, Промысел Божий направлен на выживание царицы, которая способна лучше других обеспечить улей новыми поколениями или дать рою новую главу. Как бы то ни было, но более долгая эволюция рабочего насекомого определенно приводит к появлению отличного от других существа — существа, вновь говоря словами Кирби и Спенса, «пекущегося о благе сообщества, защитника общественных прав, не испытывающего полового влечения и родовых мук, трудолюбивого, старательного, терпеливого, изобретательного, умелого; занятого беспрестанным вскармливанием молоди, сбором меда и пыльцы, изготовлением воска, постройкой ячеек и тому подобными делами! — почтительно и бессменно заботится о тех, кого, будь развиты у него яичники, оно бы ненавидело и преследовало с мстительнейшей яростью до полного истребления!»

Мне не кажется безрассудным утверждать, что пчелиное сообщество развило в терпеливых и работящих монахинях примитивный альтруизм, самопожертвование, любовь и доброту. То же — и еще более поразительно — верно в отношении братств рабочих муравьев, которые приветствуют друг друга с большой любовью, нежно друг друга поглаживают и делятся собранным нектаром, который несут беспомощным обитателям детских. Муравьи также способны — неизвестно каким образом — формировать пол личинок, так что в зависимости от обстоятельств муравейник пополняется необходимым количеством рабочих муравьев, самцов или половозрелых самок. Их заботу о ближних можно было бы рассматривать как проявление Божественного промысла, если бы мы могли предположить, что она сознательна или является моральным выбором. Много трудов было положено, чтобы выявить в этих сообществах голос владыки — это царица, или рабочие муравьи, или же некий вездесущий дух города, который везде и нигде, который руководит жизнью муравейника? Что управляет согласованным движением клеток моего тела? Не я сам, хотя я обладаю волей, разумом и рассудком. Я развиваюсь и прихожу в упадок согласно законам, которым повинуюсь и которые не могу изменить. Так же как и другие твари. Как назвать нам силу, что управляет ими? Слепым Случаем или любовным Промыслом? На этот вопрос мы, священники, раньше отвечали однозначно. Убоимся ли сейчас? Современные ученые, «объясняя» явления природы, скажем, развитие зародышей муравьев, обращаются к понятию «forma formativa», жизненная сила, которая предположительно обретается в неисчислимых геммулах.