— Как мило, — воскликнула она, — когда являются нежданные гости. Наедайтесь досыта, наливайте бокалы вином до краев. Ах, как я люблю гостей.

Моряки поблагодарили ее и снова взялись за еду, ибо от ее слов голод с новой силой овладел всеми, кроме Сета, которого, правда, теперь пригласили к столу, так что он не рисковал нарушить отцовский запрет. Однако куда делся его аппетит?! Когда хозяйка увидела, что он ничего не ест, она подошла к нему, шурша роскошными юбками, и принялась потчевать его изысканнейшими блюдами, налила ему ликера и благоуханных сиропов, искрившихся в хрустальных бокалах.

— Чтобы не ослабеть от голода, вам надо поесть, — сказала она. — Я вижу, вам очень худо: вы весь в пятнах соли и осунулись от усталости.

Сет ответил, что не голоден. А дама, улыбаясь и не теряя доброго расположения духа, нарезала серебряным ножом и разложила веером, как лепестки цветка, ломтики дивных фруктов: кусочки дыни, поблескивающие на срезе кружки апельсинов, ароматный черный виноград, хрусткие белые яблоки и малиновые ломтики гранатов, испещренные эбеновыми зернами.

— Я сочту вас за упрямца и невежу, — проговорила она, — если вы не съедите хотя бы дольку яблока или матовую виноградину, если не выпьете хотя бы глоток гранатового соку.

Сет смущенно взял кусочек граната, который казался менее существенным, чем хрустящая плоть яблока, и проглотил три мерных зернышка в сладком кроваво-красном студне.

Один из его товарищей икнул и сказал:

— Вы, должно быть, могущественная фея или принцесса, иначе откуда бы взялось такое изобилие в этом диком краю?

— Да, я фея, — ответила она. — И я люблю ублажать смертных. А зовут меня Коттитоэ Пан Демос, что значит «ради всех людей». Я создана для всех людей. И мой дом открыт для всех в него входящих. Я очень рада всем вам.

— А вы способны творить чудеса? — спросил корабельный повар — он был совсем недавно юнгой, и цирковые фокусы, непонятные исчезновения и появления ниоткуда красивых жезлов с перьями страуса и цветочных букетов считал волшебством.

— А как же, — ответила она и серебристо рассмеялась.

— Так сделайте какое-нибудь чудо, — попросил, облизываясь, кок.

— Хорошо, — сказала она, — сейчас эти яства в мгновение ока исчезнут.

Она дотронулась до стола серебряным посошком, и снедь исчезла, хотя аромат фруктов, мясной дух и острый запах винных паров наполняли воздух.

— А сейчас я без всяких цепей прикую вас к стульям, — улыбаясь еще радостнее, промолвила она и властно повела посошком; и моряки почувствовали, что не могут ни встать, ни поднять рук.

— Что-то мне это не по душе, — заявил кок. — Отпустите нас, госпожа. Спасибо вам за щедрое угощение, нам пора идти чинить корабль и отправляться дальше.

— Как же неблагодарны люди, — сказала дама, — чем бы мы ни дарили их, не желают задержаться и отдохнуть, все торопятся отплыть. Разве вы не хотите остаться и хотя бы на время стать гостями моего дома? Или навсегда. Мой дом открыт для каждого входящего.

— Нет, большое спасибо, госпожа, — ответил кок. — Я, пожалуй, пойду.

— Вряд ли у тебя это получится, — возразила она и притронулась к его плечу внезапно удлинившимся серебряным посошком. И тут же, вскрикнув странным, нечеловеческим голосом, повар превратился в огромного щетинистого хряка, во всяком случае, его голова стала мордой с мокрым рылом и огромными клыками.