– Нет, ты видишь? Он босой, – сказала Лиз.

– Замолчи и вылей кофе назад, – велела ей Бонни. – Ты же знаешь, тебе пока нельзя кофе.

Вошла, неся стопку учебников, самая младшая, Кэйт. Ей еще не исполнилось одиннадцати, она пока сохраняла полненькое, улыбчивое лицо Бонни. Проходя мимо стула Моргана, она стянула с него шляпу, чмокнула его в затылок и вернула шляпу на место.

– Сладкая моя, – сказал Морган.

Может, им стоит завести еще одного ребенка.

Когда все усаживались за стол, уже и локти девать было некуда. Морган решил удалиться. Встал и, пятясь, как человек, покидающий королевскую особу, – это чтобы никто не увидел комиксов, которые он держал за спиной, – покинул кухню. В гостиной еще один радиоприемник играл «Фантастическую пластмассовую любовь», и Морган остановился, чтобы исполнить маленький танец – босиком, на ковре. Мать сурово взирала на него с кушетки. Маленькая сгорбленная старушка с по-прежнему черными как смоль волосами, она удерживала их, чтобы не рассыпались, черепаховыми гребнями, но волосы и под гребнями курчавились и как будто взбрыкивали, набираясь откуда-то сил. Она сидела, положив на колени покрытые пятнышками руки со взбухшими венами, обвисшее платье ее казалось на несколько размеров больше, чем следует.

– Ты чего не завтракаешь? – спросил Морган.

– Жду, когда там потише станет.

– Этак Бонни придется половину утра на кухне проторчать.

– Когда доживаешь до моих лет, – сказала Луиза, – у тебя почти ничего, кроме еды, не остается, поэтому торопиться с ней я не намерена. Я хочу получить хорошую горячую английскую булочку, вскрытую вилкой, а не ножом, с тающим в мякише маслом и дымящуюся чашку кофе со взбитыми сливками. И хочу получить их в покое. В тишине.

– Бонни удар хватит, – сказал он.

– Не говори глупостей. Бонни возражать не будет.

И наверное, она была права. Бонни обладала бесконечной гибкостью, способностью принимать все. Это Моргана угнетало присутствие его матери в доме. Он вздохнул, присел рядом с ней на кушетку. Раскрыл газету.

– Сегодня день будний? – спросила Луиза.

– Да, – буркнул он.

Луиза зацепила согнутым пальцем верхушку газеты и оттянула ее вниз, чтобы видеть его лицо.

– А на работу ты не собираешься?

– Со временем.

– Со временем? Уже половина восьмого, Морган, а ты даже не обут. Знаешь, что я успела сделать за это утро? Застелила постель, полила папоротники, начистила в моей ванной хромовые трубы. А ты сидишь, комиксы читаешь, и сестра твоя спит как убитая наверху. Что происходит с моими детьми? Откуда у них такие привычки? «Со временем»!

Он встал, сложил газету и сказал:

– Ладно, мама.

– Хорошего тебе дня, – невозмутимо произнесла она.

Когда он выходил из гостиной, она сидела, снова уложив руки на колени, с доверчивостью ребенка ожидая своей английской булочки.

2

В носках с узорами ромбиками, которые никак не вязались с его клондайкским нарядом (но жесткие кожаные ботинки их скрывали), и купленной в «Саннис Сюрплюс» тускло-оливковой парке Морган размашисто шагал по тротуару. Его хозяйственный магазин располагался в центре города, слишком далеко, чтобы добираться пешком, а машина, увы, была разложена частями по полу гаража, сборку он еще не закончил. Приходилось ездить автобусом. Как раз к остановке он и направлялся, попыхивая сигаретой, которую держал большим и указательным пальцами, выпуская из-под полей шляпы облачка дыма. Он миновал скопление домов – старых и новых, многоквартирных, – потом небольшую вереницу аптек, газетных киосков и кабинетов дантистов.