— Отлично.

Мы пожали друг другу руки. Затем втроём подняли сундук, теперь надёжно закрытый, и положили его в экипаж. Мы с Перри забрались наверх, он взял поводья, и повозка наша покатила вниз по холму, в направлении Темзы. Ярко светило солнце. Ноздри щекотал запах лугов, которые были здесь повсюду, и на время я позабыл о преступлениях, о триумфальных победах, наверняка ждавших меня в Америке. Мысли потекли в другом направлении. По необъяснимой причине я сосредоточился на чём-то совершенно ином. Я прикидывал, как можно решить уравнение Кортевега-Де Фриза — математическая модель, которая давно будоражила моё воображение, но до которой не доходили руки.

Мы тряслись по травяным кочкам и наконец выехали на дорогу. Рядом со мной ликовал Перри. Наш гость смиренно лежал в сундуке. Впереди кристальной голубизной среди нежной зелени деревьев извивалась река. К ней я и направил лошадей, прокручивая в голове переменные величины уравнения — х, t и ø.

ТРИ МОНАРХИНИ

Рассказ

У меня никогда не возникало желания много писать о моих собственных делах, потому что я прекрасно понимаю: читающей публике я интересен лишь в связи с длительным и близким знакомством с мистером Шерлоком Холмсом, с предоставившейся мне возможностью лично наблюдать за его дедуктивной техникой. Скажу честно, мне нередко приходит в голову простая мысль: не встреться мы по воле случая, когда я искал недорогое жильё в Лондоне, я просто следовал бы избранной профессии доктора и, вполне возможно, никогда бы не поднёс перо к бумаге.

В то же время некоторые стороны моей, если так можно выразиться, частной жизни, на этих страницах неизбежно появляются. Например, читателям известно о ранении, которое я получил в ходе решающего сражения в Майване и о том, как оно мне нередко мешало при исполнении профессиональных обязанностей. Наверное, я имел основания упомянуть моего старшего брата, Генри, который разочаровал всех, с кем соприкасался в жизни, включая себя самого, пристрастился к спиртному и умер молодым. Встречались и более светлые ноты — мой брак с мисс Мэри Морган, как её звали во время нашего знакомства, подробно описан, как минимум, в одном из рассказов, потому что мы никогда бы не встретились, не окажись она клиенткой Шерлока Холмса. Я полюбил её с первой встречи и не пытался скрыть этот факт от читателей — да и с какой стати? Вскоре мы поженились, и, хотя нашему союзу не суждено было продлиться долго, мы были очень близки, насколько могут быть близки мужчина и женщина.

Мы поселились на тихой улочке неподалёку от Паддингтонского вокзала: возможно, это не самый изысканный район Лондона, но для моего возвращения к врачебной практике очень подходящий. Дом был достойный, с большой и наполненной воздухом комнатой для консультаций на уровне улицы и ещё двумя этажами, которые моя новая жена украсила с присущими ей скромностью и вкусом. Но должен признаться: оказавшись в лоне домашнего уюта, когда всё находится на своих местах и полностью соответствует потребностям, я, тем не менее, поначалу ощущал некоторое неудобство, которое трудно поддаётся описанию. Даже служанка, аккуратная маленькая особа, кажется, взявшая себе за правило не попадаться мне на глаза, вызывала во мне смутное чувство тревоги. Это было странное чувство. Я был совершенно счастлив и в то же время что-то меня беспокоило, мне чего-то не хватало, хотя я не мог сказать, что именно.

Даже как-то неловко признаваться, что я так долго не мог выявить причину своего беспокойства. Разумеется, долгие месяцы жизни в доме 221-б на Бейкер-стрит оставили свой отпечаток. Я просто скучал по тем комнатам. Да, я часто жаловался на жуткие привычки Холмса; его нежелание выбросить хотя бы один документ, в итоге все поверхности были завалены теми или иными бумагами, его крайняя неопрятность со своими сигарами, которые он бросал в ведёрко для угля, разбросанные по столику для завтрака пробирки и фляжки, пули, разложенные рядком на подоконнике, табак, хранимый в персидском тапке.