Вместо лица выставив на пути чужого оружия предплечье, я намотал цепь на него и, сжав пальцами звенья, оскалился.
— Сдохни.
Разряд молнии соединил наши тела на короткое мгновение. Этого вполне хватило, чтобы бандит почернел, его кожа пошла трещинами, из-под куртки проступил дымок. И я выпустил цепь из руки.
— Ты! Ты! Да ты знаешь, что с тобой теперь будет⁈ —сжимая поломанную ногу, заорал тот, что только что грозил мне ножами.
— Конечно, знаю, — ответил я. — Удовлетворение.
Схватив бритоголового за затылок, я наложил на себя усиление и впечатал его лицо в мусорный бак. Еще раз и еще, пока враг не перестал дергаться.
Отряхнув перчатки с помощью бытовых чар очищения, я взглянул на девушку, так и оставшуюся стоять неподалеку. Только сейчас понял, что на груди у нее болтается бейджик с именем. Видимо, она здесь и работала. Спасенная смотрела на два тела и никак не могла прийти в себя после пережитого.
— Вызовите полицию и приведите себя в порядок, девушка, — посоветовал я, прежде чем пойти в сторону входа в ресторан.
Но стоило мне сделать несколько шагов, как меня догнал стук каблуков. Обернувшись, я взглянул в зареванное лицо спасенной. Никакая она не девушка на самом деле, вполне уже взрослая дама лет двадцати семи.
— Вас накормят бесплатно, — сказала она, судорожно хватаясь за рукав моей куртки.
— Я могу за себя заплатить, — ответил я.
Но она покачала головой.
— Это мой ресторан, и это меньшее, чем я могу отплатить за свое спасение, ваше благородие.
Отказываться я не стал, но и обременять хозяйку посчитал излишним. Так что взял себе порцию мяса с кашей да чай с эклером. Люблю сладкое, ничего не могу с собой поделать.
Только когда я закончил с приемом пищи, ко мне подсела девушка в форме полицейского. Улыбнувшись мне, она представилась:
— Жданова Антонина Владиславовна, сержант полиции Российской Империи. Не ответите на пару вопросов, Иван Владимирович?
Я взглянул на нее поверх чашки, из которой допивал последний глоток чая. Опустив посуду на стол, широко улыбнулся и произнес:
— Вам, Антонина Владиславовна, я с удовольствием расскажу все, что пожелаете.
Глава 3
Хорошо быть дворянином. Что бы ни произошло, мое слово против слова неблагородного сословия будет всегда котироваться выше. Не то чтобы я собирался этим злоупотреблять, но в данном случае со мной разговаривают на свободе, а не в отделении как раз потому, что я — дворянин. Так бы неизвестно, какими путями шло правосудие.
А теперь — атака простолюдина на дворянина это всегда бунт. А за него легких последствий не существует, там минимальное наказание — пятнадцать лет каторги. И не просто исправительной колонии, где у преступника есть не только шансы на возвращение к свободной жизни, но и возможность развить свои незаконные навыки от старших товарищей.
Каторга в Российской Империи — это урановые шахты, например. Ну или другие схожие по вредоносности работы. Вернуться с каторги уже само по себе достаточно сложно, а вести после нее полноценный образ жизни — нереально в принципе.
— Итак, вооруженное нападение группой простолюдинов на дворянина, — подвела итог Антонина Владиславовна, заканчивая записывать мои показания. — Вы поступили очень благородно, заступившись за девушку, подвергшуюся нападению, Иван Владимирович.
На последней фразе она улыбнулась мне совсем иначе, чем прежде. Не совсем симпатия, но легкий намек на то, что я не вызываю отвращения, я уловил.
— На моем месте так поступил бы любой благородный человек, — ответил я, прокручивая в руках чашку с заново налитым чаем. — Кодекс дворянской чести обязывает нас выступать защитниками всех, кто несправедливо подвергается агрессии. |