— Но вы можете, — кивнула капитан.

— Могу, — улыбнулся я. — А потому передам вам всю необходимую документацию, когда мы закончим.

— Вы невероятно благородный человек, Иван Владимирович, — с искренним уважением и легким налетом грусти произнесла собеседница.

Я спокойно кивнул, возвращаясь к еде. Добавлять что-либо к уже сказанному было лишним.

Вопрос наследия, которое я оставлю после себя, никуда не исчез. И теперь, когда мне пришла в голову эта идея, я буду понемногу менять мир с помощью магии. Да, всех не спасу, но даже за несколько лет работы артефактов счет поправившихся людей перейдет на миллионы.

А это слишком большое число, чтобы требовать деньги. Я не торгую жизнями людей. Тем более — своих же сограждан. И это не говоря о том, что после устроенной демонстрации моих возможностей в случае отказа Виктор Константинович может публично поделиться новостью, что мне не жаль жителей Российской Империи.

Моровы жили в Российской Империи и будут жить после меня. Репутация рода, с помощью которой я так прекрасно устроился в этом мире, помогала мне с самого начала. И мой долг сделать так, чтобы эта репутация помогала следующим поколениям Моровых.

А потому я обязан сделать все, что от меня зависит, чтобы их положение было максимально комфортным.

* * *

Кремль, покои правящей семьи.

— Каков наглец, — то ли восхищенно, то ли возмущенно произнес Виктор Константинович, читая доклад капитана Службы Имперской Безопасности.

Жданова передала содержание диалога, не забыв упомянуть и о том, что сама все рассказала Морову. Но это как раз государь и не осуждал. Антонину Владиславовну не просто так выбрали для контакта с Иваном Владимировичем. Уже устоявшаяся связь между этой парой была беспрецедентной — даже метившему в тести Большакову не снился столь тесный тандем.

Моров вообще с людьми сходился откровенно плохо. Его словно бы не интересовало общество. При этом Иван Владимирович не отказывал в помощи никому, кто бы к нему ни обращался. И свою дружину исцелял, и дам из светского общества, и бывших военных, с которыми его знакомили.

Как бы ни пытался Солнцев въехать в рай на плечах Морова, Иван Владимирович поддерживал с ним чисто деловые отношения. Еще Завьялова пользовалась некоторым уважением со стороны Морова. Не ее супруг, а сама Евгения Андреевна, которую он не только слегка омолодил, но теперь еще и от смерти спас.

Остальным приходилось довольствоваться весьма высоким ценником за услуги Морова. И снижать свои запросы Иван Владимирович не собирался, несмотря на то, что тот же Большаков намеревался подложить под Морова собственную дочурку.

— Папа? — приподняла бровь ее императорское высочество. — Что-то случилось?

— Случилось, дорогая, — подтвердил государь, откладывая документы и протягивая руку к чашке с кофе. — Моров продолжает свое черное дело.

— Что на этот раз? — уточнила дочь, бросая взгляд на золотой цветок, установленный в комнате.

С подарком она старалась не расставаться. И хотя была еще молода, однако одно только присутствие омолаживающего артефакта делало ее куда более уверенной в себе. Матушка, хоть и не показывала вида, сильно завидовала дочери. В отличие от наследницы престола, ее императорское величество очень бы хотела себе такой же цветок.

— Мало ему было того, что у нас половина дворянок спит и видит, как становятся первостатейными красавицами, так теперь Иван Владимирович решил всем показать, что он святее всех святых вместе взятых, — с усмешкой произнес государь.