Она тряхнула головой, отчего ее золотые волосы расплескались по плечам.

— Это их экзамен, — закончила она мысль.

Я тоже смотрел в сторону пылающего эскорта и полез в карман за телефоном. Нужно отменить тревогу, которую уже подняли в ресторане мои люди. Я ведь сбежал, ничего не говоря, а им пришлось догонять. И сейчас они уже должны подъезжать, вооруженные до зубов и готовые к бою.

Но бой уже закончился, и водители выбрались наружу с банальными огнетушителями. На нас с капитаном никто внимания не обращал — мы были слишком далеко, а вокруг людей и так хватало того, на что можно смотреть.

— Рад, что Мирославы Анатольевны там нет, — вздохнул я, чувствуя запах гари, который донесло до нас ветром.

— Анатолий Никодимович настоял, чтобы его дочь осталась дома, хотя она и рвалась к вам, — пожала плечами Жданова. — К счастью, мне удалось убедить ее не влезать в неприятности. Мало ли как она отреагирует? Девушка хоть и из семьи военных, но сама в боях не участвовала.

Я окинул взглядом свою ученицу и хмыкнул.

Она наблюдала за тем, как выводят арестованных и выносят тела убитых. Но ни одного мускула не дрогнуло на ее лице, даже зрачки не изменились. Происходящее ее не тревожило, встречи со смертью окружающих очевидно стали для нее обыденностью.

— Вы повзрослели, Антонина Владиславовна, — произнес я.

Капитан Службы Имперской Безопасности повернула ко мне голову и снова улыбнулась.

— Уже не та наивная девочка, которую вы тогда заманили в клуб к «Кабанам», да? — уточнила она.

— Да, — подтвердил я, обращая внимание, как от охраны Герасимовых отделился мужчина.

Он направился в нашу сторону, чуть хромая. Но мой взгляд сразу заметил, что это не сегодняшняя рана, а уже привычная походка.

— Иван Владимирович, — заговорил он, добравшись до нас. — Анатолий Никодимович велел передать вам это.

Он полез под бронежилет и вытащил на свет небольшой конверт. На круглом пятне сургуча красовался герб рода Герасимовых. Поблагодарив дружинника кивком, я принял послание и тут же сломал печать.

Внутри нашлась небольшая записка, судя по почерку, набросанная от руки самого главы рода. Жданова воспользовалась паузой, и увела бойца Герасимовых вместе с собой.

Там уже собрались не только пожарный расчет, но и скорые с полицией. Подвывая сиреной, прикатили несколько бронированных машин Службы Имперской Безопасности. Арестованных паковали в наручники и браслеты, лишая возможности воспользоваться чарами, а затем разводили по автомобилям.

Глядя за тем, как Антонина Владиславовна уверенно раздает приказы, я усмехнулся. Она действительно серьезно выросла. Больше моя ученица не сомневалась, и окружающие подчинялись ей, не раздумывая. Очевидно, что это не только моя заслуга, но все же меня так и распирало от гордости.

Развернув письмо, я спокойно прочел извинения от Анатолия Никодимовича. В ситуацию он особо не вдавался, но я и так все понял.

Зная, что за арест Степана Маратовича его пожелают наказать, Герасимов организовал засаду. Кто бы в такой ситуации отказался от удара по любимой дочери, когда терять уже нечего? Вот только Анатолий Никодимович связался со Службой Имперской Безопасности и устроил нападавшим полный разгром.

Естественно, Мирослава Анатольевна сегодня ко мне не приедет. И за это передо мной Герасимовы извинялись. Взамен я получил предложение посетить их на ужине через пару недель, когда Анатолий Никодимович вступит в должность уже по-настоящему, не в одиночку, а с полным составом Генерального штаба Российской Империи.

Убрав записку во внутренний карман пиджака, я достал из кармана вибрирующий телефон.

— Иван Владимирович, машина подана, — услышал я голос Сергея.

Обернувшись, нашел взглядом «Коршун», припаркованный неподалеку.