А старшая из наших подавальщиц, увешанная браслетами и украшениями Кита, прошептала мне на ухо, что если нам нравятся какие-то из этих плясуний, то мы можем просто позвать их в свои покои в любой момент.

– Просто позвать – и все?

– Просто позвать и все, – буднично кивнула Кита.

Я, конечно, подозревал что-то такое… Но одно дело «подозревал», а другое дело – в реальности!

Когда мы снова остались наедине с дядей Вовой и недопитым пивом – в ушах еще звенели бубны и там-тамы, – мы первым делом принялись обсуждать щедрое предложение наших гостеприимцев.

По выражению лица дяди Вовы я сразу понял, что старшина в глубоких сомнениях.

– Они, конечно, симпатичные девчонки… Танцовщицы эти… Но мне больше нравится та подавальщица, ну, черненькая…

– Так они все черненькие.

– Ну, черненькая с тремя косами. У которой ожерелье на шее голубое.

– Зара, что ли? – Я кое-как сумел запомнить наших прислужниц по именам.

– Да, Зара.

– Ну так скажи ей, что она тебе нравится! Делов-то.

– Пытался. Она отворачивается. А вчера даже пощечину мне залепила! Вот так вот…

– Цену себе набивает, – сказал я цинично.

Вообще-то я не циник. И верю в любовь с первого взгляда. Но мне показалось, что отказ Зары так расстроил дядю Вову, что его срочно нужно утешить и желательно погрубее.

– Дядь Вова, послушай… Ну ладно, я Ксюху люблю, хотя она меня и прогнала, зараза такая… Но ты-то одинокий мужчина, холостой, ты бы мог и с танцовщицами, раз Зара не того, с пощечинами…

– Знаешь, от этих танцовщиц – одни болезни. Вон мичман наш Карский три месяца лечился после того стрип-клуба вьетнамского! Я без резины вообще не люблю вот это самое с кем попало… Жизнь дороже! У них тут видишь какая дикость? Даже во дворце электричества нет!

– Если б только электричества. Вместо туалетной бумаги – шелковые салфетки…

Тему «где мы очутились» мы с дядей Вовой старательно избегали. В первый же вечер, когда стражники Бин Назима привели нас в наши президентские апартаменты, я схватился за все мыслимые приборы связи и навигации своего «Ратника».

В течение часа я последовательно удостоверился в том, что система навигации «не может найти спутник», что в эфире напрочь отсутствуют сигналы 3G, 4G, GSM и, ясен перец, WiFi. Ну а дядя Вова, перебрав все диапазоны своего радиоприемника, не нашел ни вездесущих цэрэушных цифровых радиостанций, ни военно-морского флота США, ничего нашего и ничего арабского. Эфир казался девственным, как во времена плейстоцена…

Но думать об этом было страшно. Потому что непонятно, что из этого следовало.

Точнее, понятно: что-то вроде «домой ты больше не вернешься». А кому такое понравится?

Короче, мы с дядей Вовой как-то молчаливо сошлись на устраивающем наши хрупкие сознания компромиссе, что мы «в какой-то африканской глуши». И всё со временем «само собой наладится…»

Но чтобы спасти вверенное мне подразделение от морального разложения, чтобы, так сказать, не прозевать голос Родины, если он вдруг прорежется через ничто, я приказал нести круглосуточную радиовахту.

Фактически это означало, что мы с дядей Вовой попеременно раз в шесть часов включали на пару минут (батарейки-то надо было беречь в этом плейстоцене!) рацию и шарили в эфире…

А утром третьего дня, как раз после третьего завтрака из пива и чебуреков (только не смейтесь; мучимые ностальгией, мы с дядей Вовой научили повара Лулу их для нас лепить и жарить!), мы отправились в гости к Бин Назиму.