— В купальнике? — удивилась я. — Ты еще долго тут будешь?

— По крайней мере, полчаса. Ко мне еще девушка одна записалась.

— Тогда я пока сбегаю домой, переоденусь и приду сюда.

— Давай.

По пути я все гадала, что такое стряслось у Фулаты, почему она грустная и какая-то загадочная. Может, клиентов стало мало? Хотя, нет. Если бы их было мало, они не по записи приходили бы, а в любое время. Что тогда? Проблемы в институте? Тоже отпадает — какие проблемы на каникулах?

Домой я прибежала взволнованная. Мое состояние заметила мама.

— Доча, у тебя все в порядке? — спросила она.

Мама сидела на веранде и пила душистый чай с пышками, смазанными горным медом.

— Да. А что? — удивилась я, откусив от пышки большой кусок.

— Лицо у тебя… какое-то. С работой проблемы?

— Нет, все в порядке.

Я вошла в дом, закрылась в своей комнате и принарядилась для выхода «в люди»: развязала хвост, в который были собраны косы (на работе с ними не очень удобно, приходится скреплять косички резинкой), сложила бандану в виде ленты и повязала ее, закрывая лоб, вместо купальника надела спортивные штаны и легкий топик. Обулась в сланцы через палец. Очень люблю свободную, не стесняющую движения одежду.

И уже когда почти вышла из комнаты, мой взгляд остановился на картине, что висела на стене. С первого взгляда эта картина очень странная. Рисунок выполнен на обычном альбомном листе. На нем нет четко выраженной темы, и вообще никакой темы нет — несколько мазков желтым, несколько мазков красным, синим и зеленым. Когда люди видят эту работу, удивляются — зачем я повесила на стену детскую мазню? Но когда узнают все про эту картину, приходят в восторг. А дело в том, что она нарисована не человеком, а… дельфином. Да-да, именно дельфином.

Два года назад в нашем городе открылся дельфинарий. Его я посетила одной из первых. В конце выступления дельфинам давали в зубы кисточку с разными красками, и они притрагивались ею к бумаге. Затем картину выставили на аукцион. Я не была бы собой, если бы не купила ее. Я посчитала, что в картине, нарисованной дельфином, есть что-то таинственное и магическое. Может, я себе внушила, а может, это правда, но после того как я повесила этот шедевр у себя в комнате, я почувствовала, что мне начала помогать некая неведомая сила, когда я спасаю тонущих. Меня словно окутывает электрическое поле, отталкивающее воду от моего тела, и с невероятной скоростью несет к находящимся в беде людям. Такое вот чувство.

И вообще, вся моя комната была «морской» — везде ракушки, красивые камни, штурвальчики… Вот только не было ни засушенных морских звезд, ни рыб. Мне как-то не по себе, когда в комнате находится что-то убитое. Это же, по сути, скелетики.

— Ты когда вернешься? — спросила мама, когда я выбежала на улицу. Она заметила, что я приоделась для выхода.

— Точно не знаю, но не раньше чем через два часа, — прикинула я.

— Тогда возьми с собой ключи. Я уже, наверное, спать буду. Устала что-то. Долго не задерживайся. Ты там аккуратно, я за тебя переживаю.

Я обняла маму и улыбнулась:

— Да что может со мной случиться? Я с Фулатой буду.

— Все равно аккуратно.

Я внимательно всмотрелась в мамино лицо. Она была какая-то встревоженная, бледная. Я присела на скамейку.

— С тобой все в порядке? Ты что-то неважно выглядишь.

— Мне тревожно, — с готовностью ответила мама.

— В каком смысле? — не поняла я.

— На душе. Даже и не знаю, что со мной происходит.