– Для меня есть сообщения?

– Никак нет, сэр!

Пропустив мимо ушей ответ радиста, Трентон принялся перебирать бланки полученных радиограмм. Внезапно черты его лица заострились, а взгляд впился в отпечатанный на одном из бланков текст.

– Вы что себе позволяете?! – Генеральный инспектор гневно взглянул на радиста. – Я же ясно приказал: все важные сообщения докладывать мне немедленно в любое время суток! – Трентон сунул под нос радиста бланк только что прочитанной телеграммы.

– Но, – растерянно произнес радист, снова прочитав полученную три часа назад телеграмму. – Это же не об «Атланте». Я посчитал, что сообщение не столь важно, чтобы беспокоить вас среди ночи.

– Ах это вы так посчитали! – взорвался Трентон. – Америка тратит миллиарды долларов на систему спутникового наблюдения за подводными лодками наших противников – и ради чего?! Чтобы вы, лейтенант, попросту игнорировали данные космической разведки?! Вы приняли сообщение о том, что российская АПЛ «Барс», следившая за ходом испытаний «Атланта», всплыла в нейтральных водах в надводное положение и осуществила прием груза, доставленного российским гидросамолетом, и посчитали это недостаточно важным?!

– Да, но это произошло более чем в четырехстах милях от испытательного полигона, – попробовал оправдаться радист.

– Прежде всего вы должны были обратить внимание на то, когда это произошло! – продолжал негодовать Трентон. – Двадцать девять часов назад российская подводная лодка приняла на борт дополнительное оборудование! Двадцать девять! – еще раз повторил он. – Этого вполне достаточно, чтобы скрытно вернуться к нашему морскому полигону и задействовать доставленную шпионскую аппаратуру для наблюдения за «Атлантом».

В поступившей радиограмме ничего не говорилось о назначении принятого российской подлодкой груза. Но радист не решился оспаривать мнение одного из руководителей ЦРУ и выдал единственно верную в его положении фразу:

– Да, сэр! С моей стороны такого больше не повторится!

Как это часто бывает, признание подчиненным собственных ошибок в какой то мере успокоило разъяренного инспектора. Уже более спокойным голосом Трентон приказал:

– Запросите в штабе ВМС от моего имени сведения о дальнейшем маршруте российской подлодки и немедленно доложите мне. Я буду на капитанском мостике.

– Есть, сэр! – успел ответить радист, пока инспектор не скрылся за дверью радиорубки.

Вновь поднявшись на капитанский мостик, Трентон обратился к вахтенному офицеру:

– Срочно вызовите сюда Дженингса!

– Командор Дженингс отдыхает, – растерянно ответил вахтенный офицер.

– Так разбудите его! – теряя терпение, рявкнул Трентон.

В его голосе было столько властности, что вахтенный офицер немедленно отправил посыльного матроса за командиром корабля. Спустя несколько минут на капитанском мостике появился помятый и невыспавшийся командор Дженингс.

– Что случилось, Джон? – обратился он к Трентону, сразу определив, по чьей прихоти был прерван его сон.

– Помнишь ту российскую подлодку, которую мы отогнали от нашего полигона двое суток назад? Так вот, около тридцати часов назад она приняла на борт дополнительную аппаратуру, доставленную российским самолетом амфибией и предназначенную, очевидно, для слежения за «Атлантом».

– И что, русская лодка вернулась? – слегка скосив глаза в сторону вахтенного офицера, поинтересовался Дженингс.

В случае появления в районе испытаний любой подводной или надводной цели, тем более подводной лодки потенциального противника, вахтенный офицер обязан был немедленно уведомить командира эсминца.