Эттан подошел к кровати, неловко опустился рядом на колени, взял тонкую руку женщины.

– Не смогу ее отпустить. Не смогу…

Луис не нашелся, что сказать. Просто опустился рядом и положил руку на плечо отцу.

Мы вместе, все еще вместе, отец…

И в желтых тигриных глазах Эттана, в беглом взгляде, брошенном в этот момент на сына, было куда больше тепла и благодарности, чем Луис получил за свои три неполных десятка лет.

Массимо, краем глаза подглядевший в комнату, отметил, как похожи отец и сын. Удивительно похожи. Не только внешне, нет. Но вот этот стержень… у старого он крепче, это верно. Но и младший не уступает отцу. Может быть, разница только в цели?

Эттан уже отдался власти целиком и полностью, а вот Луис пока еще ищет. Он разделяет цель отца, за отсутствием собственной. Но когда он поймет, чего хочет… его и водоворот не остановит.

Эрико проснулся в еще более худшем состоянии, чем Луис. Хотя бы потому, что у Луиса над ухом женщина не рыдала в три ручья, а у него…

с похмелья жить тяжко. А когда рыдают над ухом – еще тяжелее.

А когда ломятся в двери дома и орут что есть сил:

– Тьер Даверт!!! Тьер Даверт!!!

Эрико искренне пожелал не просыпаться, но куда там!

Гонец ворвался в дом ураганом, а в спальню – штормом и бурей.

Завизжала Элисса, стараясь спрятаться под одеяло Эрико подумал, что голова у него таки лопнет, а слуга уже подступил вплотную.

– Тьер Даверт приказал срочно доставить вас домой. Карета на улице.

– Я… – Эрико замялся, не зная, как бы корректнее сказать 'сейчас сдохну', но у слуги таких проблем не возникло.

– Вот…

И в ладонь Эрико вдвинулась бутыль с живительной алкогольной влагой.

Через пять минут мужчина понял, что голова у него все же цела, а может, и остальное – тоже. Потом отставил бутылку и взглянул на девушку.

– Элисса, хватит.

Из-под одеяла раздались рыдания.

– Милая. Мне надо уехать. Я приеду, и мы обо всем поговорим…

Эрико кое-как сполз с кровати. Слуга сноровисто подхватил его, помог привести в приличный вид одежду, подтянуть и застегнуть, где надо, потом надеть сапоги и накинуть плащ. И почти на себе вытащил Эрико из комнаты.

Нежная девушка тут же перестала плакать и метнулась к окну.

И там уже, наблюдая, как Эрико уезжает в карете с гербом Давертов, выругалась в три этажа и клятого морского змея.

Все было так хорошо продумано!

Они просыпаются вместе, она вся в слезах, Эрико видит кровь на простыне, стимулирует чувство вины…

А теперь как?

Не менять тряпку до следующего визита?

Ха-ха.

Придется придумать что-то другое, и вряд ли она дождется ценного подарка за свою 'невинность'.

Ну, какая сволочь, какая сволочь!

Одно утешает – просьбу тьера Эльнора она выполнила. Но надо закрепить – для верности. Ладно. Подождем…

Вальеру Тессани хоронили в полдень.

На берегу моря стояли Эттан, мрачный и сосредоточенный, Луис, бледный и нарочито спокойный, растрепанный Эрико, хмурый Родригу, заплаканная Лусия. Немного в отдалении размещались слуги, к которым и присоединился Массимо.

Эттан последний раз коснулся поцелуем руки супруги, подождал, пока то же самое сделают дети – и поджег костер, на вершине которого лежало тело.

Обильно политые земляным маслом дрова вспыхнули жарким оранжевым пламенем, затрещали синими языками.

Лусия пошатнулась и уткнулась лицом в плечо Луиса. Всхлипнул Эрико. Шептал молитвы Эттан.

Герцогский род, так-то.

Ни тления, ни гниения. Тело сжигается до золы, а то, что остается, ссыпается в урну и хоронится в фамильной усыпальнице.