|
Он следит за полетом строгих, полных грации чаек, любуется великолепными морскими закатами, наблюдает за стаями дельфинов, за китом, выпускающим свой фонтан с наветренной стороны корабля; он видит, как по ночам смутно маячит впереди рулевой, а паруса теряются под темным сводом небес. В каждом звуке — гармония. Музыкой кажется скрип блоков, стон уходящей ввысь тугой парусины, плеск воды, захлестнувшей танцующий в волнах нос корабля, удар летучей рыбы, наткнувшейся на парус. Он ликует, когда природа хмурится, когда черные штормовые тучи затягивают небо, а воздух ревет вокруг, как невидимый злой дух, и вместо палубы под ногами кипящие пенные потоки. Радость борьбы горячит кровь, когда побеждены надутые паруса, когда справляешься с непослушной веревкой; и прекрасной симфонией звучат для него матросские песни — песни человека, в яростной борьбе за жизнь побеждающего природу. Он нежно любил природу за ее красоту, но прежде всего он любил ее силу, ее несокрушимую мощь, в сравнении с которой люди казались ему пигмеями. Редакция литературного журнала Оклендской средней придерживалась либерального направления. Об этом свидетельствует тот факт, что в «Эгиде» появилась социалистическая статья Джека «Оптимизм, пессимизм и патриотизм», в которой он обличал власть имущих в том, что они преграждают народным массам путь к образованию. Почему? Да потому, что образование заставит их восстать против своего рабского положения. Он предъявлял капитализму тяжкие обвинения: слишком долгий рабочий день, потогонная система, неуклонное снижение заработной платы, следствием чего может явиться лишь социальный и нравственный упадок общества. «Американцы, патриоты и оптимисты, пробудитесь! — восклицает он. — Вырвите бразды правления у продажных властителей и несите образование массам». В школе знали, что Джек умеет говорить красноречиво и убедительно, вот почему ему предложили выступить на торжественном диспуте в честь начала рождественских каникул. Можно с полной уверенностью сказать, что тема диспута была весьма далека от социализма. Но вот, когда слово взял Джек, не прошло и пяти минут, как, переступив с ноги на ногу, оратор обрушил на разодетую публику — на школьников, их родителей и друзей — свирепую обличительную критику с позиций социализма. Одна из присутствовавших пишет в воспоминаниях, что никогда не слыхала ничего подобного. Джек говорил, что настало время разрушить существующее общество и что он сам готов бороться с ним любыми средствами и силами. Он говорил с необычайным жаром. Казалось, он забыл, где находится, и его руки уже тянутся к горлу классового врага. Кое-кто испугался, другие решили, что это шутка; некоторым зрелище показалось достойным жалости; они утверждали, что юнец не отвечает за свои поступки, что он просто-напросто страдает манией величия в скрытой форме. Представители комитета просвещения требовали крутых мер. Вполне вероятно, что Джек ухватился за единственную возможность, после этого последнего выпада он больше не вернулся в Оклендскую среднюю школу. Чтоб кончить ее, понадобилось бы еще два года, а ему как раз исполнилось двадцать лет и терять время было некогда. Бросив Оклендскую среднюю, он поступил на подготовительные курсы в Аламеде, чтобы подготовиться в университет к осенним вступительным испытаниям. Деньги дала Элиза. На курсах Джек проучился всего пять недель. Он делал такие быстрые успехи, что владелец учебного заведения вернул ему деньги и предложил оставить курсы. |
