Он газанул прямо с ходу, следуя за Дональдсоном, а потом бросил взгляд на нее, надеясь увидеть, достаточно ли она оценила его шутку.

Но Тедди даже взгляда на него не перевела. Она достала из сумочки карандаш и бумагу, взятые ею со стола Чжена, и что-то там торопливо писала.

– Меня тошнит, Крис, – сказала Приссила. – Боюсь, что я серьезно заболела.

“Ты даже и не подозреваешь, насколько серьезно”, – подумал он.

Дональдсон не отрывал глаз от дороги, а руки не снимал с баранки. Вслух он ничего не сказал.

– Крис, я... меня сейчас вырвет.

– А не могла бы ты...

– Прошу тебя, немедленно останови машину, Крис. Меня сейчас вырвет.

– Я не могу остановить машину, – сказал он. Он быстро глянул на неё и успел только заметить смертельную бледность и полные слез глаза. Он резким движением вытащил из кармана аккуратно сложенный белоснежный платок и бросил его ей. – Воспользуйся вот этим, – сказал он.

– Крис, неужели нельзя остановиться? Господи, прошу тебя...

– Воспользуйся платком, – сказал он.

Что-то странное и новое было в его голосе и это её как-то сразу перепугало. Но она не смела и не могла раздумывать сейчас над своими страхами. В следующую секунду она уже сотрясалась от судорожных приступов рвоты.

Тедди кивнула.

Риверхед. Она тоже живет в Риверхеде. Они со Стивом живут в Риверхеде, но Риверхед – довольно большой район города и ещё неизвестно, в какую часть Риверхеда везет этот мужчина женщину. И где может сейчас быть Стив? Сидит ли он сейчас у себя в участке? А может, дома? А может быть, он по-прежнему обходит все ателье, где делают татуировки? Может ли так случиться, что он сегодня снова заглянет к Чарли Чжену? Она оторвала кусочек бумаги и положила его на сиденье рядом с собой на уже набравшуюся там пачечку таких же исписанных листков. И тут же вновь принялась писать что-то.

А потом, как бы желая убедиться в своем предыдущем наблюдении, снова поглядела на номер идущей впереди них машины Дональдсона.

– Вы что там, стихи какие-то пишете, что ли? – спросил таксист.

– Как ты сказал, как звали того парня?

– Что? – спросил Хэвиленд, глядя на него поверх журнала. – Тут у меня рассказ об одном парне, который расчленял тела своих жертв, а потом укладывал их в чемоданы.

– Я говорю о том, который, звонил Стиву, – сказал Клинг. – Как, ты сказал, его звали?

– Это какой-то остряк-самоучка. Черная рука или ещё как-то.

– А случайно, не Чарли Чен?

– Во-во, Чарли Чен. Надо же, псих.

– И что он сказал тебе?

– Он сказал, что образец татуировки для Кареллы есть у него в ателье. Сказал, что он попробует удержать его там.

– Чарли Чен, – задумчиво повторил Клинг. – Карелла допрашивал как-то его. Это тот самый парень, который сделал татуировку Мэри Прошек. – Он опять задумался, а потом сказал: – Какой у него номер телефона?

– Он не оставил своего номера, – сказал Хэвиленд.

– Наверное, он есть в каком-нибудь нашем справочнике, – сказал Клинг и направился к своему столу.

– А самое интересное, что тут в рассказе полицейские три года не могли до него добраться, – сказал Хэвиленд, качая головой. – Он три года разрезал женщин на куски, а они так все и не могли выйти на него. – Он снова покачал головой.