– Знаешь, мои родители развелись, когда я совсем маленьким был. Не знаю настоящей причины, никогда не спрашивал у мамы. Думаю, ей неприятно было бы такое любопытство. Но она как-то сказала, что отец не мог допустить, что ребенку уделяется столько внимания.
– Нет, я не хочу сказать, что мама меня не любит, или не заботилась, или не заботится, – отвечала невпопад Татя, поглощенная своими воспоминаниями, – когда я была маленькая, она шила мне платья… И вообще… А сейчас… Сейчас, ты не поверишь, у меня весь балкон и холодильник заставлены компотами, вареньем и овощными консервами. Мама при любом удобном случае ящики передает мне…
– Так моя тоже… Она знает наизусть, когда у меня отчет, совещание… Стоит мне только обмолвиться о проблеме, она готова и выслушать и посоветовать.
– У нас хорошие мамы, – заключила Тата.
– Да, конечно, – с уверенностью согласился Гена.
Они, не опустившись до сплетен и осуждения матерей, замолчали. Каждый понимал, что речь шла не столько о мамах, сколько о них самих. О том, что же такое пасмурное и тревожное иногда скребется в их душах.
Больше эти тему они не поднимали. Они чуть удовлетворили любопытство, приоткрыли прошлое, чтобы было понятнее настоящее. «Он становится очень смешным, когда пытается освободиться от материнского влияния», – думала Тата и ни в коем случае не показывала, что для нее очевидна эта борьба. А Рябцев, как ни желал он окружить Тату тепличной атмосферой, всячески подчеркивал, что уважает стремление молодых женщин к независимости.
Их отношения развивались стремительно – находясь изо дня в день в одних стенах, они умудрялись вечерами до полуночи болтать по телефону, а в выходные Таисия Николаевна перестала готовить полноценный обед.
– Что я буду возиться?! – восклицала она. – Ты появляешься только к вечеру. Я вообще тебя не вижу!
Сын целовал маму, но задобрить не мог. По-прежнему не упуская из виду портниху Катю, такую удобную невесту, Таисия Николаевна замышляла интригу с целью вернуть сына в лоно семьи.
* * *
Телефонный звонок раздался ни свет ни заря. Гена осторожно вытащил свою руку из-под головы Таты и снял трубку.
– Алло! – сказал он тихо.
– Алло, алло, – заверещала трубка. – Татка, что это у тебя такой голос?! Заболела, простудилась… Я же тебе в прошлый раз мешок с сушеным шалфеем выслала! Он там, рядом с вишней и хурмой!
– Простите, – Гена смущенно кашлянул в трубку, а потом растолкал Тату.
– Это, по-моему, тебя.
Тата приоткрыла одни глаз:
– Что? Что случилось? Мама? Что с ней!
– По-моему, ничего не случилось. Она подумала, что я – это ты. Только простуженная, – прошептал Гена.
Тата окончательно проснулась и взяла трубку.
– Мам! – звонко произнесла она.
– Тата?! Кто это был? Кто снял трубку? Мужчина?!
– Да, мама, мужчина. Мужчину зовут Гена. Почему он снял трубку? Телефон зазвонил, и он снял трубку. А почему ты звонишь на городской телефон, а не на мобильный? Звонила? А, наверное, я с вечера звук выключила…
Тата удобно устроилась на постели, понимая, что разговор может быть долгим. Рябцев, не желая мешать, вылез из-под одеяла и скрылся из виду. Тата продолжила разговор:
– Да, мама, мужчина. Да, знакомый. Хороший знакомый. Да, в доме. – Тата терпеливо отвечала на вопросы. – Мама, я тебе говорила. Ты, наверное, не обратила внимания. Нет, я не хочу сказать, что ты невнимательная мать.
Некоторое время Тата молчала. |