|
Живя в Красногородске, она думала, что все москвичи постоянно ходят в театры, в консерваторию, на выставки, но уже через полгода поняла, что столичные граждане живут так же, как красногородцы. Во всяком случае, те женщины, с которыми она работала на фабрике. С утра – на работу, после работы – по магазинам, потом домой – приготовить еду и заняться хозяйством. По воскресеньям ездили на садовые участки или в Серебряный бор на пляж. Те, кто помоложе, иногда ходили по вечерам в ближайший кинотеатр. Никто из ее знакомых никогда не был в Большом театре. В театры ходили, если фабком закупал билеты и устраивал культпоход. Вместе с фабричными Катерина побывала однажды в оперетте и один раз в театре имени Пушкина.
Она составила для себя культурную программу, но осуществить ее оказалось трудно. Случайно Катерина достала один билет в Большой на «Пиковую даму». В этот день она не успела поспать после ночной смены и стала засыпать уже в середине первого акта. Она вообще хорошо засыпала под музыку. Опера ей не понравилась. Что-то старомодное и неестественное увидела она в том, что вместо нормальных разговоров все поют. Еще в первый месяц жизни в Москве она побывала в Третьяковской галерее, но приехала туда уже перед закрытием, за полчаса обошла все залы, нигде не задерживаясь, и твердо решила, что обязательно придет сюда в воскресенье с утра и проведет весь день. Это воскресенье наступило только сегодня. – Ты куда? – спросила Людмила, проснувшись. – В Третьяковскую галерею. Поедем вместе, – предложила Катерина. – В Третьяковской одни командировочные и гости столицы, – зевнула Людмила. – Я же не на людей иду смотреть, а на картины, – возразила Катерина. – Это не для нас, – Людмила усмехнулась. – Я лично в научный зал Ленинской библиотеки поеду, – сообщила она. – Ты в библиотеку? – удивилась Катерина. – А ты знаешь, какой там контингент? – заявила Людмила. – Доктора наук, академики, аспиранты. – Будешь смотреть, как они читают? – Не я на них, а они на меня смотреть будут, – многозначительно заметила Людмила. – Чтобы записаться в научный зал, надо высшее образование иметь, – сказала Катерина. – У меня высшее жизненное. Ты знаешь, сколько работницы библиотеки получают? Не знаешь! Меня за пару шоколадных конфет записали. Могу и тебе пропуск достать. – То, что мне надо, есть и в районной библиотеке. – Эх ты! – вздохнула Людмила. – Как была, так и останешься девушкой районного масштаба. Людмила могла и приврать, но Катерина уже знала, что ее странные идеи иногда приносили самые невероятные плоды. Катерина доехала на метро до центра, прошла мимо ресторана «Националь», где толпились иностранцы. Она определила, что это немцы, – в школе она изучала немецкий язык. Постояла невдалеке, но не смогла ничего понять из их оживленного разговора. К гостинице подкатил автобус, иностранцы зашли в салон. Мужчины пропустили вперед женщин, одетых в яркие блузки. Женщины были в основном старые, да и мужчины тоже немолодые. Наверняка воевали в последнюю войну, подумала Катерина, и, может быть, против нас. Она родилась уже после войны и немцев видела только в кино. Но, приехав в Москву, как-то увидела двух молодых немецких офицеров. Их форма так была похожа на ту, из кино, что она даже пошла за ними. Молодые немцы с одинаковыми желтыми портфелями шли, разговаривая громко и оживленно. Прохожие постарше замедляли движение, смотрели на них с удивлением, некоторые растерянно. Катерина вспомнила, как тихо выматерился пожилой мужчина, зашарил по карманам в поисках папирос. Закурил, повторяя: – Как же так? – и прибавил слова про их немецкую мать. Об этой встрече она рассказала академику и Изабелле. |
