– Тоже мне интерес, – не согласилась Людмила, – снизу работяги жмут, сверху начальство давит. Да и химия – наука скучная, одни формулы.

– Химия – будущее человечества, – заявила Катерина. Так считал академик Тихомиров.

– Ты не о будущем человечества, а о своем настоящем думай, – посоветовала Людмила.

За ними пристроились двое парней. Обычно девушки ходили по двое, парни тоже предпочитали ходить вдвоем, в случае драки легче биться, да и знакомиться удобнее. Один начинает, другой подхватывает.

– Эй, девчонки! – бодро начал один из парней.

– Топай, топай! – осекла его Людмила.

Парни, вероятно, такого ответа не ожидали и притормозили.

– Ты чего так строго? – спросила Катерина. – Ребята вроде ничего.

– Вот именно, ничего, – ответила Людмила. – Лимитчики, вроде нас. За версту видно.

– А по нам видно разве? – удивилась Катерина.

– Не видно, пока рот не раскроем. Но это только для очень проницательных, а таких немного, – успокоила ее Людмила.

Они дошли до памятника Маяковскому. Вокруг памятника собралась толпа. Молодые поэты читали стихи. Вероятно, в первый раз, когда возле памятника стали читать стихи, толпу не успели разогнать, не было на этот случай указаний, и теперь поэты читали каждую субботу и воскресенье.

Людмила и Катерина постояли в толпе. Было плохо слышно и не очень понятно. Катерина стала рассматривать хорошо одетых молодых парней: в серых костюмах, серых галстуках и до блеска начищенных ботинках. Аккуратно подстриженные, хорошо выбритые. Ей нравились такие, которые следят за собой и своей одеждой.

– Чего ты на них пялишься? – прошептала Людмила.

– Симпатичные, – шепотом ответила Катерина.

– Дура! Какая ты дура! – вздохнула Людмила. – Это же комитетчики, они здесь на работе.

– А что такое «комитетчики»?

– Чекисты.

Один из парней придвинулся ближе, видимо, хотел расслышать, о чем они шептались. Людмила вытащила Катерину из толпы и пошла вниз мимо театра «Современник» по Садовому кольцу.

– Пойдем в Дом кино, – предложила она. – Там сегодня французский фильм, может, кто проведет.

– А зачем проводить? – опять удивилась Катерина. – Билеты купим.

– Там кино без билетов смотрят, – объяснила Людмила.

Катерина не очень поняла, как можно ходить в кино, не покупая билета, но переспрашивать не стала. Она хотела понять про чекистов.

– Ты с ними знакома? – спросила Катерина.

– С кем?

– С чекистами.

– С ними знакомиться не надо, и так видно.

– А как? – все не могла понять Катерина.

– По взгляду. У них глаз крутится. Лицо неподвижно, а глаз туда-сюда. А костюмы ты их видела?

– Ну, видела.

– Им их в одном ателье шьют. И не модные, и не старомодные, а где-то посередине, чтоб в глаза не бросались.

– Но ты же заметила.

– Мне один знакомый объяснил. И ботинки у них до блеска начищены. Военная привычка. Они еще когда в училище учатся, их приучают следить за обувью. Потом они привыкают и не могут ходить в пыльных ботинках.

– Культурные люди – ботинки чистят, стихи любят.

– Ты в самом деле дура или притворяешься? – не выдержала Людмила.

Катерина не притворялась, она всегда хотела знать точно. Почему, как, зачем?

– Стихи они любят, – передразнила Людмила. – Мало ли что могут эти поэты сказать! А вдруг что-нибудь антисоветское?

– А я еще ни разу не слышала ничего антисоветского, – призналась Катерина.