«Я струхнула и захотела как-то выкрутиться. Любой ценой. Вот и выкрутилась», – мрачно подумала Яра.

Прохладная змейка сквозь кожу выскользнула на ладонь, свернулась и ртом захватила кончик хвоста. Яра безошибочно ощутила, что ошейнику хотелось бы оказаться на ее шее и прильнуть к теплой бьющейся жилке.

Иди, куда я тебя поведу! Тебе будет хорошо! Иди за мной!

«Ну уж нет!» – подумала она, и по сирину на нерпи Ула вернулась в ШНыр. Материализовалась она на привычном месте – на асфальтовом круге в нескольких метрах от микроавтобуса Кузепыча. Этот круг был надежно «пристрелян» со всех точек Москвы. Шныры телепортировали сюда лет четыреста, до всякого асфальта. Ходить здесь строжайше запрещалось, а оставлять какие-либо предметы и подавно. Как-то Вовчик забыл в круге велосипед, и потом кисточкой «пони», самой маленькой, которая нашлась в канцелярском магазине, красил въездные ворота в ШНыр.

Яра провела рукой по куртке и убедилась, что во время телепортации куртка оттаяла. Обычная история, вся лишняя вода осталась на «Речном». Можно сказать, что само слово притянуло. По аллее навстречу Яре, взволнованно мерцая ушами, бежал похожий на слоненка Витяра и голосил:

– Люди, где вы, люди? Дайте мне людей!

– А разве я не людь? – поинтересовалась Яра.

Витяра остановился. Тупо посмотрел на нее. Протер глаза, посмотрел еще раз.

– От ты дуся!!! А тебя все ищут!

– Меня? Зачем?

– Думают: ты в бетон вмуровалась просто-навсего! А ты вотанная – целенькая!

Оттолкнув Витяру, Яра помчалась к ШНыру. Про змейку она не вспоминала. Та браслетом обвивала запястье и так присосалась к пульсу, что казалась продолжением руки. Потому защита ШНыра ее и пропустила.

Яра знала, что Ул сейчас ее убьет, и продумывала первые слова, которые ему скажет. От первых слов зависит многое. Лучше не оправдываться, не прыгать жалобным зайчиком, а спросить что-то ошеломляющее и не в кассу. Ну, например: «Ты не брал череп коня вещего Олега?»

– Олега? Какого Олега? – переспросит Ул.

Он всегда настораживается, когда звучит его паспортное имя. В их не до конца оформившемся мире знаков и полутонов, том мире, который существует только между ними двумя, это знак недовольства.

Глава 6 МОЛЧИТ КАК РЫБА ОБ ЛЕД

Самые большие гадости совершаются всегда из лучших побуждений. Из худших побуждений делаются максимум средние гадости.

Из дневника невернувшегося шныра

После звонка Родиона Рина не пыталась уснуть. Ей было тревожно и как-то по-особенному пакостно. Точно она долго оттирала стол, а потом кто-то протащил по нему за хвост обмазанного мазутом дохлого кота. Рине захотелось чем-то отвлечься. Она обложилась подушками и, стараясь, чтобы монитор не отблескивал в окне, включила ноутбук.

Где есть лошади, там будут и мухи. Где работают мобильные телефоны, туда проползет и вездесущий паук Интернета. Рина влезла в свой профиль в социальной сети и просмотрела сообщения. Два от бывших одноклассников и одно от кого-то неизвестного. Она почти удалила его, но прежде зачерпнула глазом.

ЛИКВИДАЦИЯ КОНЮШНИ ВО ВЛАДИМИРСКОЙ ОБЛАСТИ

В связи со сменой собственника конюшня переоборудуется под свиноферму. 30 декабря сорок две лошади отправляются на мясокомбинат. Их можно выкупить по мясной цене.

Сейчас в конюшне находятся:

1) Молодые кобылы 4–6 лет, все с Башкирского к/з, масти разные (рыжие, вороные).

2) Русский тяжеловоз, кобыла 9 лет, должна ожеребиться через месяц, масть рыже-чалая, есть документы.

3) Годовалый жеребчик, б/п, рыжий.

4) Орловская рысачка, кобыла, масть серая, 7 лет (мать Красная Заря, отец Сумасшедший Норвежец).