– Была не была… Забирай, черт бы тебя побрал, Баринов! Все из меня вытряс! А дочка поганая даже спасибо не скажет папке за такую щедрость.

Меня приковало к месту от пронизывающего шока. От него же высохли слезы.

А ведь я была ненормально покладистой всю свою недолгую жизнь. Уже в три посещала семь кружков в день. К десяти их число выросло до пятнадцати. Конный спорт, гольф, танцы, гимнастика и даже боевое самбо! Рисование, игра на гитаре, скрипке и фортепиано! Танго, бальные танцы, балет, танец живота и контемпорари! Вышивание, вязание, оригами, лепка и гончарное дело! Даже чертов кружок готовки и уборки!

Юная и глупая, я слепо слушала родителей. Даже когда падала в обмороки от вечного голодания, верила словам мамы: «Все нормально, доченька! Так надо!». И только когда решила поступить в вуз, наконец, поняла, КОМУ такое вообще надо…

– Зачем тебе учеба? Ты уже готова в жены. Сейчас быстро тебе партию найдем, – недоумевал отец.

– Правда, милая. Бери пример с сестры, – мягко советовала мама. Единственный человек, которого отец вообще действительно любил. – Все, что нужно для брака, ты уже знаешь!

Тогда я впервые осознала, что меня, как дойную корову, всю жизнь готовили на убой. Точнее, к «правильному» браку. Тогда я решила обмануть всех. Быть покладистой, пока не закончу вуз и не получу корочку. А потом сбегу от отца и его «благих» намерений.

Мне удалось выбыть разрешение на учебу. Мол, умные девушки женихам больше нравятся. А РАЗРЕШЕНИЕ требовалось. Ибо даже с самым высоким баллом при поступлении мне везде отказали. Папочка негласно постарался… Потом, конечно, взяли. Только на платное. Папа аргументировал это тем, что в его статусе категорически нельзя пользоваться привилегиями «бедных плебеев». Люди его захейтят, смешают с дерьмом, и рейтинг упадет. А, значит, и акции. А потом и банкротство. Я же понимала: так ему проще меня контролировать.

Но согласилась. Глупо тягаться в неравной схватке. Все шло гладко. План медленно, но верно шел к исполнению. Пока в вузе нас не заставили проходить практику. Я категорически отказалась от предложения отца купить ее за деньги. Хотела все честно, как все. И тогда меня ошарашили новым условием:

– Либо ты проходишь практику, где я скажу, либо прощай учеба! Поверь, Лизок, я найду способ, как испоганить тебе жизнь прямо завтра!

Я согласилась скрепя зубами. Решив, что папа все же глубоко в душе меня любит и практику не испортит. После подслушанного разговора убедилась: отец терпеть меня не может. Это воодушевляло еще больше поскорее сбежать из под его контроля!

«Однажды наступит тот день, – внутри шептала я себе воинственно, – когда ты утрешь всем нос! Надо подождать!».

– Тогда, – опасно радостный голос Баринова, как у Чеширского кота, привел меня в чувство, – зови свою непутевую дочурку. Хоть посмотрю на это недоразумение.

– Сей момент! – отец уже в который раз не просто игнорировал унижения в мой адрес, а еще и участвовал в них.

Тяжелые шаги отца приближались. Секретарша Зоя тут же сделала вид, что что то активно печатает. Я быстро стерла слезы и протерла лицо матирующей салфеткой. Выглянув из кабинета, папа махнул мне рукой:

– Или быстрее, Лиза. Ты чего там рассиделась? Баринов – человек занятой! Как обычно все тебя одну ждут…

Поднявшись на ноги, я расплавила черные брюки клеш и отряхнула белый свитерок. Размеренно ступая шаг за шагом, я словно пыталась удостовериться, что после всего услышанного вообще способна стоять на своих двоих.

Мне удалось взять себя в руки и войти в кабинет Баринова, гордо вздернув голову вверх. Он должен был знать, что я не какая то амёба, как описывал меня отец.