— Черт возьми, женщина, ты баламутишь больше…

— Чем я того стою?

Скотт повернулся к ней.

— Разве я так сказал?

— Нет, прости. Просто я бываю злой и невоздержанной на язык.

— Дорогая, я знаю это лучше. Неважно, что ты могла слышать, но я никогда не буду к тебе так относиться.

Говорил ли он об обычных слухах или страховал себя на тот случай, если она слышала их разговор со Стиви? Определить это было очень трудно, и поскольку предполагалось, что она не слышала о пари, Рейн не знала, что ответить.

Она слезла с мотоцикла и, подойдя к Скотту, обняла его за талию и положила ему голову на плечо.

— Я не разбираюсь в таких вещах. Мне хочется поехать с тобой, но я не уверена, что готова к этой поездке.

Скотт взял ее за запястья, шершавыми пальцами погладил кожу.

— Дорогая, я возьму только то, что ты готова подарить мне.

Рейн крепко сжала его.

— Тогда поедем, посмотрим твой дом.

Она опустила руки и позволила ему надеть себе на голову шлем.

— Ну вот, теперь ты готова, и никто не узнает тебя.

Рейн была тронута. Он надел свой шлем, они оба сели на мотоцикл и направились из искусственного мира Лас-Вегаса в реальный живой мир Лейк-Хендерсона.

Рейн крепко прижалась к спине Скотта и позволила себе отключиться от реальности, в которой жила и которую знала. Она давно не позволяла себе расслабиться с человеком, который ей действительно нравится. Она заслужила этот день. Потом, конечно, наступит день расплаты, а сейчас она будет просто наслаждаться обществом Скотта.

Дом Скотта был построен на бepeгy озера. Это был двухэтажный особняк из деревянного бруса и стекла. Настил вел к бассейну, а тропинка от дома спускалась к озеру. Около небольшого причала стояли катер, два водных мотоцикла и катамаран. Рейн была немногословна в дороге, и теперь, когда они стояли в гостиной, Скотт не знал, как начать разговор.

— Мне нравится этот дом. Он чем-то немного похож на деревенский.

— Спасибо, это мой дом. Я никому больше не позволяю приходить сюда.

— Так ты привез меня в свое убежище?

— Да, нам ведь нужно побыть одним, а здесь меня никто никогда не находил.

— Спасибо, Скотт.

— Для тебя — все что угодно.

— Весь мой дом поместился бы в твоей гостиной.

— Мне кажется, здесь уютно.

Рейн рассмеялась.

— Намек понят. Я не ожидала, что здесь все так просто и уютно. Я думала, что увижу холодное, красивое строение, в котором как будто никто не живет. А на самом деле чувствую себя здесь очень комфортно.

Скотт был рад. Он хотел, чтобы Рейн расслабилась и забыла про свою осторожность. Он распахнул стеклянные двери.

— Хочешь прогуляться?

— Просто прогуляться? Не слишком ли это банально для тебя?

— Лучше помолчи, дорогая, твой язык тебя погубит.

— У меня другое мнение на этот счет. Признайся, тебе нравится, когда я над тобой подтруниваю, потому что все остальные воспринимают тебя очень серьезно. Они всегда стараются доставить тебе удовольствие или льстят, чтобы завоевать твое расположение.

— Но только не ты, — вставил Скотт.

— Да, я этого не делаю, потому что меня не поразила ни твоя слава, ни твои миллионы.

Рейн обошла гостиную, останавливаясь возле картин на стенах. Автором двух из них был друг Скотта, только создающий себе имя в мире искусства.

— Кто автор этих работ? — спросила Рейн. Она хотела прикоснуться к холстам, но что-то остановило се.

— Это Том Дженнер. Рейн, мы не в музее, ты можешь прикоснуться к картине, если хочешь.