Ульф Старк. Мой друг Перси, Буффало Билл и я
— А я что говорю? — крикнул дед. — Объедаться не надо на ночь. Где это видано, чтоб в спальне лошади были?
Глава 1 Я становлюсь кровным братом
Бывают дни, от которых ждешь чего-то особенного. Вот и этого дня мы ждали почти год. В окно класса светило солнце. Оно блестело веселыми бликами на наших приглаженных мокрыми расческами макушках и на красном яблоке, которое Анн-Кристин положила на учительский стол. Мы уже привели в порядок парты. Вот-вот начнутся летние каникулы. Жизнь казалась нам прекрасной, и хотелось думать только о хорошем. О чем? Ну, я вспоминал Классе, Пию, моего сварливого толстого дедушку. Запах крапивы. А еще думал о том, как здорово будет нырнуть в шелестящие волны, разбегающиеся от кораблей. Но тут мой приятель Перси хлопнул меня по плечу и сунул в руку смятую бумажку. «Как начнется песня — линяем!» — было написано в записке. Тем временем учительница подошла к фисгармонии и предложила: — А теперь давайте споем. Ее звали Мэрта Линдквист, она замещала нашу классную руководительницу. У нее были красные накрашенные губы, красные туфли и узкий красный пояс из настоящей пластмассы. При каждом движении ее желтое платье колыхалось, словно пшеничное поле на ветру. От учительницы пахло ландышами. А стоило ей улыбнуться, как и наши родители тоже заулыбались — такая у нее была заразительная улыбка. — Давайте споем все вместе, — сказала она. И заиграла самую красивую песню, какую знала, — «Когда поле колышется на ветру». Но я лишь слегка шевелил губами: не хотел портить всем настроение. Да и не я один. Многие тоже только рот открывали. А вот моя мама пела громко и с переливами. Я подмигнул Перси: пора сваливать. Маме это, конечно, не понравится. Но чего она так распелась? — Эй, куда это вы? — спросила учительница. — Хотим поскорее начать каникулы — не можем больше ждать, — объяснил Перси. — Хорошего вам лета! — пожелал я. — И вам, — кивнула учительница. — До осени! По пути к двери Перси прихватил со стола яблоко. Мы промчались по коридору, распахнули школьную дверь, и нас тут же ослепило солнце, оглушил щебет невидимых птиц и обняло бескрайнее небо. «Наконец-то дождался!» — обрадовался я. Мы побежали к трамплину, уселись на самой верхотуре — там, где зимой прыгуны ждут своей очереди, чтобы слететь вниз на широких лыжах. Теплый ветерок гудел в перилах и трепал наши праздничные прически. Мы запихнули парадные галстуки в карманы брюк, сняли ботинки и носки: пусть и у пальцев ног начнутся каникулы. Перочинным ножиком Перси разрезал яблоко, которое стянул в школе, пополам, точно, как мог. И большую половинку взял себе. — Ну, какие планы на лето? — поинтересовался он. — Поеду на остров. Я каждое лето туда езжу. — И что ты там делаешь? — Да всё что угодно. А у тебя какие планы? Перси не ответил. Он наморщил лоб, выплюнул яблочные косточки, а потом отвернулся и стал смотреть на скотобойню. Что-то ему явно не давало покоя. Он провел пальцем по лезвию, словно проверяя, острое ли, и улыбнулся: — Мы ведь тыщу лет друг дружку знаем, так? — Так. — Сколько уже набежало? — Три года. — Вот! Три года. Пора нам стать кровными братьями. — А как это — кровными братьями? — спросил я. И Перси растолковал мне, как. — Мы должны порезать себе пальцы, а кровь смешать, — объяснил он. |
