Корбетт устремил на нее упорный, пытливый взгляд.

— На Востоке я узнал многое об обороне крепостей. И о вероломстве. — Он помолчал. — Я хочу сделать Оррик неприступным. Я хочу, чтобы стражники были хорошо обучены и чтобы все средства обороны замка всегда были наготове.

Ей пришло в голову, что у Оррика никогда не было серьезных врагов, кроме Колчестера. Рассуждая здраво, следует признать, что этой угрозы теперь нет. Но тогда как объяснить нападение на них?

— Значит, у тебя… у тебя так много врагов? — спросила она, запинаясь.

Зоркие глаза Корбетта снова остановились на ней, но ответил он сдержанно:

— Те, кто напал на нас, вряд ли были просто грабителями.

— Ты всегда уклонялся от моих вопросов о том дне, — упрекнула Лиллиана, которая от растерянности и усталости чувствовала себя совершенно обессиленной. — Ты узнал, кто это был?

На мгновение ей показалось, что он собирается довериться ей, собирается сказать правду — кого он подозревает в том бесчестном злодеянии. Но вдруг в конце залы возникла какая-то суматоха, которая привлекла его внимание.

Подняв глаза, Лиллиана увидела сэра Рокка, направляющегося к ним с самым негодующим видом.

— Только что прибыл сэр Уильям Дирн. Он ожидает, что его впустят в замок и отнесутся к нему как к гостю.

Лиллиана взглянула на Корбетта, но тот уставился на Рокка. Между ними существовало какое-то понимание — нечто такое, что полностью исключало ее участие.

— А почему бы не отнестись к нему как к гостю? — требовательно спросила она, подстрекаемая скорее их недоверием к ней, чем былой дружбой с Уильямом. — Его дочь поручена моим заботам. В качестве гостя он заслуживает всяческого внимания. Я предлагаю вам помнить свое место, сэр Рокк. В этом замке приемом гостей ведаю я.

Жестом она приказала двум слугам позаботиться об Уильяме, но не собиралась оставаться в зале, чтобы проверить, как выполнен ее приказ. Его приезд стал последней каплей этого долгого и изнурительного дня. Всякий аппетит у нее пропал. Сэр Рокк на нее злится. Корбетт ведет себя очень странно, и что-то непохоже, что ей удастся наладить человеческие отношения между мужем и Уильямом.

Она встала, чтобы уйти, но Корбетт схватил ее за руку и пристально посмотрел на нее.

— Ты хочешь упорхнуть? Хочешь уклониться от выполнения своих обязанностей — госпожи этого замка и хозяйки пира?

Взявшиеся неизвестно откуда слезы подступили к ее глазам.

— Слуги достаточно вышколены, чтобы подать жаркое, — с трудом выговорила она, потом метнула возмущенный взгляд на Рокка, надменно вскинула голову и снова посмотрела на Корбетта. — Кроме того, я сомневаюсь, что без моего общества здесь кто-нибудь будет очень скучать.

Лиллиана хотела, чтобы Корбетт последовал за ней, но, к ее разочарованию, этого не произошло. Оказавшись у себя спальне, она отпустила молоденькую служанку, которая хлопотала вокруг нее, а затем загасила два факела и пять свечей в тяжелом ветвистом подсвечнике. В тусклом свете камина она выскользнула из туники и накинула на плечи старое шерстяное одеяло.

На полу перед камином лежала большая овечья шкура, на ней и пристроилась Лиллиана с коротким печальным вздохом. Что-то было ужасно плохо, но что именно — она не знала и понять не могла. Раньше она бы подумала, что дело в навязчивости Уильяма и ревности Корбетта. Но Корбетт держался с ней отчужденно с самого отъезда из Лондона, и, следовательно, дело не в Уильяме. Да еще этот странный взгляд, которым обменялись Корбетт и сэр Рокк.

И, что совсем уж плохо, она, как видно, заболела, потому что ей явно изменяли и силы, и бодрость. Если бы она могла наброситься с попреками на сэра Рокка, это, возможно, и помогло бы ей, потому что он без конца испытывал ее терпение.