— Да. Сколько у тебя времени на подготовку?

— Шесть недель, — ответил Рэдли, пожав плечами и протягивая руку еще за одним печеньем. — Мы должны подготовить иллюстрации, и это здорово, но там еще такая ерунда, как промышленность и природные ископаемые. А почему ты переехал?

Мич хотел отделаться каким-нибудь ничего не значащим замечанием, но потом решил придерживаться кодекса честности Эстер.

—Я не очень-то уживался со своими родителями, хотя сейчас мы лучшие друзья.

—Иногда люди уходят и не возвращаются.

Мальчик произнес это так искренно, что Мич не мог не ответить в том же духе:

—Я знаю.

—Раньше я боялся, что мама бросит меня и уедет. Она этого не сделала.

— Она любит тебя. — Мич погладил рукой его волосы.

—А ты собираешься на ней жениться?

Мич замолчал, не в силах вымолвить ни слова.

— Ну, я… — Что же с этим делать? — Полагаю, я думал об этом. — Чувствуя, что начинает нервничать, Мич поднялся подогреть кофе. — На самом деле я много думал об этом. А как ты отнесешься, если я так поступлю?

—Ты будешь все время жить с нами?

—Хорошая идея. — Он налил себе кофе, потом снова присел рядом с Рэдли. — Это тебя

беспокоит?

Рэдли взглянул на него темными, ставшими внезапно непроницаемыми глазами.

— Мама одного из моих друзей снова вышла замуж. Кевин сказал, что с тех пор его отчим перестал быть его другом.

— Неужели ты думаешь, что, если я женюсь на твоей маме, я перестану быть твоим другом? — Мич поднял его подбородок и посмотрел прямо в глаза мальчику. — Я дружу с тобой не из-за твоей мамы, а из-за тебя. Обещаю, что, когда я стану твоим отчимом, ничего не изменится.

—Ты не будешь моим отчимом. Я не хочу иметь отчима. — Подбородок Рэдли задрожал в

руке Мича. — Я хочу настоящего отца. Настоящий отец никогда не уйдет.

Мич обнял Рэдли за плечи и посадил к себе на колени.

—Ты прав. Настоящий так не сделает. — Устами младенца глаголет истина, подумал он и прижал к себе мальчишку. — Знаешь, я еще не успел напрактиковаться быть отцом. Ты не

рассердишься на меня, если я упущу что-нибудь на первых порах?

Рэд покачал головой и прижался к нему теснее.

—Мы можем рассказать маме?

Мичу удалось улыбнуться.

—Да, прекрасная идея. Возьми свое пальто, сержант, нам предстоит очень важная миссия.

Эстер была погружена в расчеты. По ряду причин ей не удавалось сложить два плюс два. Что еще хуже, не очень-то и хотелось. Она прекрасно знала, что это плохой признак. Она просматривала папки, считала прибыли и налоги, потом, с абсолютно безучастным видом, закрывала их снова.

Его вина, сказала она себе. Это его вина, что она просто пробегала глазами предложения, не вникая в их смысл, и собиралась, похоже, поступать так день за днем еще как минимум двадцать лет. Он заставил ее задавать себе вопросы. Он заставил ее вспомнить о боли и гневе, которые она старалась забыть. Он заставил ее хотеть того, что она как-то поклялась себе не хотеть никогда.

А что теперь? Она оперлась локтями на стопку папок и уставилась в пространство. Она влюбилась, влюбилась более глубоко и серьезно, чем когда-либо случалось с ней ранее. Мужчина, которого она полюбила, восхитительный, добрый и преданный, предложил ей начать все заново.

Это было именно то, чего она боялась, признала. Эстер. То, чего она так старалась избежать. Она не понимала раньше в полной мере, что все эти годы винила себя, а не Аллана. Эстер вынуждена была смотреть на гибель своего брака как на свою личную ошибку, частную ошибку. И, боясь сделать еще одну ошибку, она упустила единственную настоящую надежду.

Эстер убеждала себя, что это все из-за Рэдли, но это только отчасти было правдой.