|
Ведь все так и бывает, правда? У каждой женщины свои способы обольщения, а слабость, подчинение – это любимый приемчик Эвы. С другой стороны – что ж, чистая душа, великан, нескладный увалень с огромными руками, который был рабочим на фабрике, был грузчиком, а теперь актер. Мужчины такого типа достаточно привлекательны. Трудно поверить, что этакий простачок может быть чутким и нежным. Как интересно, правда? – нежная неопытность, доброта грубого великана; в таком духе. Для нее это было неотразимо. Да как она вообще могла такого великана упустить? Плюс экзотика: сколько он в жизни испытал, сколько горького изведал. Она чувствовала, что он-то действительно жил, а он, когда услышал ее историю, тоже почувствовал, что уж она-то и впрямь жила!
Когда они познакомились, Сильфида была отправлена на лето во Францию к отцу, так что к этой стороне ее жизни Айра не был заранее подготовлен. Вся ее мощная, хотя и sui generis[8 - Своеобразная (лат.)]материнская сущность оказалась обращена на него, и у них все лето была полная идиллия. У парня матери не было с семи лет, он изголодался по внимательной, тонкой заботе, которую она щедро на него расточает, они живут без дочери, одни в доме, а ведь перед тем он, с тех пор как приехал в Нью-Йорк, как и положено истому пролетарию, жил в какой-то трущобе в Нижнем Ист-сайде. Ютился в дешевой конуре, ел в дешевых забегаловках, и вдруг они оказываются вдвоем в этом ее доме на Западной Одиннадцатой улице, как в крепости; стоит лето, кругом Манхэттен, все просто здорово, жизнь – это рай. Фотографии Сильфиды развешаны по всему дому, Сильфида на них маленькая девочка в передничке, и он в восторге от того, какая Эва любящая мать. Она рассказывает ему о своем ужасном опыте с мужчинами и замужествами, рассказывает о Голливуде, о тиранах-режиссерах и филистерах-продюсерах, ужасной, жуткой тамошней безвкусице, и получается Отелло наоборот. «Нет, – ахал в данном случае он; – какая жизнь! Я вне себя от слез и удивления», – то есть в результате он ее «за муки полюбил». Айра заинтригован, зачарован, а главное, он ей нужен! А как же: женщина страдает! Прекрасная женщина, которая страдает, которая много пережила. Духовное существо с декольте. Такой большой и сильный, он бросился вперед – кого еще и защищать, как не ее?
Даже привез ее в Ньюарк знакомить с нами. Выпили у нас дома, потом все вместе двинулись в «Таверну» на Элизабет-авеню. Все в полном ажуре. Ничего такого, что было бы странно и необъяснимо. Она показалась даже удивительно легкой в общении. В тот вечер, когда он впервые привел к нам Эву и мы вместе отправились в ресторан, я сам ничего дурного не заметил. Должен честно сознаться: не только Айра не сумел ничего предвидеть. Он не разобрался в том, кто она есть на самом деле, потому что никто бы не разобрался. Это было совершенно невозможно. На людях Эва так драпировалась этой своей культурностью, что ее не было видно вовсе. Ну и вот, как я уже говорил, там, где другой, может, чуть придержал бы коней, Айра рванул наудалую.
Тогда мне бросились в глаза не ее какие-то неадекватности, а его. Она показалась мне слишком умной для него, слишком – как это теперь говорят? – гламурной, глянцевой и, конечно же, слишком развитой культурно. Подумал: надо же – кинозвезда, а с головой! Выяснилось, что она с детства целенаправленно читала. Не думаю, чтоб у меня на полках нашелся хоть один роман, о котором она не смогла бы поговорить с полным знанием дела. В тот вечер как-то так даже носилось в воздухе, что в глубине души из всех занятий в жизни она предпочитает чтение книг. Возьми какой-нибудь роман девятнадцатого века – она там помнит все хитросплетения сюжета; я всю жизнь литературу преподаю, и то не помню.
Конечно, она показывала товар лицом. Конечно, как и все мы при первом знакомстве, она была начеку, тщательно прятала все, что было в ней плохого. |
