А посему, настроившись на благодушный лад, покладисто согласилась:

– Купаться так купаться.

– Тогда, ваша утонченность, прошу за мной, – расцвела в улыбке девушка. Присев в реверансе, поставила передо мной туфельки с загнутыми кверху, как у Маленького Мука, носами, и, шурша темными юбками, направилась к выходу из спальни.

Сунув ноги в странные тапочки, я поплелась за служанкой. Благо идти пришлось недалеко – в смежную с опочивальней комнату, оказавшуюся купальней. Окинув взглядом просторное помещение, не сдержавшись, тихонько присвистнула. В бархатной тьме, напитанной ароматами благовоний, перламутром поблескивал огромный бассейн. Выложенный жемчужного цвета мозаикой, наполненный благоухающей водой с плавающими в ней лепестками, он притягивал не только взор, но и мое многострадальное тело, которое еще помнило и лютый мороз, и колючий ветер.

Сейчас единственное, чего я желала, – это окунуться в ароматную горячую воду. И пусть, как говорится, весь мир подождет. Перед омовением заскочила в ближайший туалет примитивной конструкции – банальная дырка в полу. Порадовало, что хотя бы без запахов. Это уже потом узнала, что чистоту в санузлах поддерживали с помощью бытовых заклинаний.

Заклинаний, Карл!

Потребность подкрепиться, о которой настойчиво напоминал желудок, начала удовлетворять, не отходя от кассы, прямо в бассейне. Мабли – так звали созданную моей больной фантазией служанку – запалила свечи, отчего вода в бассейне окрасилась золотом, а бархатистые лепестки на ее поверхности стали напоминать алые языки пламени. Девушка принесла целое блюдо с неопознанными объектами, то бишь фруктами. И бокал, до краев наполненный янтарной жидкостью, на вкус очень смахивающей на десертное вино.

Оно тут же ударило в голову и повысило градус настроения.

Поставив полупустой бокал на бортик бассейна, я потянулась к фруктовому изобилию. Сначала схомячила верхушку из плода продолговатой формы. Он оказался сочным и сладким, оставил вязкое послевкусие. Второй – по виду напоминавший морковку, только почему-то зеленую – мне не понравился. Слишком горчил.

Осушив бокал, я блаженно зажмурилась и с головой погрузилась в душистую воду. Пока кайфовала в бассейне, Мабли суетилась рядом. Все перебирала стоявшие на столике склянки, расписанные серебряными узорами. Потом притащила полотенце и замерла перед ступеньками, что вели в бассейн, терпеливо ожидая, когда ее утонченности надоест быть русалкой.

Не желая показаться капризной, я нырнула под цветочный покров в последний раз, потом хорошенько отжала волосы, которые отчего-то показались мне более длинными, да и цвет в неровном пламени свечей был каким-то другим. И тело, запоздало заметила, было как будто не моим.

С нарастающим волнением спросила:

– Мабли, а где тут у нас зеркало?

Девушка как-то странно на меня посмотрела. Наверное, забеспокоилась, не страдаю ли я амнезией. То именем ее интересовалась, теперь вот оглядываюсь по сторонам в поисках какой-нибудь отражающей поверхности…

Вода для самолюбования не очень-то подходила.

– В вашей опочивальне, моя эсселин.

Опять загадочная «эсселин». Знать бы, что означает это слово. Но, боюсь, если продолжу проявлять любопытство, моя вымышленная камеристка окончательно растеряется. И так у нее уже вид бестолковый.

От того, чтобы намастить тело благовониями, я наотрез отказалась. Поспешила обратно в спальню, а встав перед напольным зеркалом, застыла с открытым ртом.

Это была я… И в то же время совсем другая девушка.

Стройная, как по мне, даже чересчур. Я так выглядела, когда перед выпускным две недели на одной гречке сидела.