Из багажника был извлечен любимый складной стол, на него накинута чистая простыня, вынуто качественное массажное масло, и Аня загнала клиента на стол, проглядывая анализы.

Ага…

Хроники есть, обострения нет. Это хорошо. В области печени надо осторожнее, а вот шею бы проработать…

И Аня взялась за дело.

К концу первого сеанса она уже поняла, в чем суть вопроса.

Смещение позвонков поясничного отдела. Первая стадия, благополучно переходящая во вторую. Вовремя захватили, потом пришлось бы операцию делать. Мужчина из бывших спортсменов, которые сделали состояние в девяностые, видимо, попробовал вспомнить молодость, ну и нарвался.

Дело житейское, бывает.

И не таких в порядок приводили, справимся. Пальцы порхали над телом, то невесомо поглаживая, разогревая, то крепко растирая, то надавливая до хруста, мужчина лежал и балдел. А с Ани пот лил ведрами. С ее работой не растолстеешь.

После массажа сразу уехать не удалось, расчувствовавшийся клиент предложил выпить чая с пирожными. Аня обычно не отказывалась, если предлагали, столько сил она на массаж тратила, что в машине возила с собой бутылку кока-колы. Дрянь, конечно, но глюкоза! Хоть в обморок на дороге не грохнется, до дома доползет.

Так что сидели они с клиентом в столовой, пили чай и разговаривали о жизни.

История оказалась простой.

Молодая любовница, попытка вернуть ушедшее, попытка и вредная, и ненужная, потому что девушка ценила в кавалере не мышцы, а деньги, и боль в спине. С которой и обещала справиться Аня. Не сразу, конечно, но комплексом мер…

Массаж – обязательно. Корсет для закрепления, немного лечебной физкультуры и желательно, если будет уж очень плохо, спазмолитики. Девушку тоже можно оставить, но позы подбирать тщательно. Любовь – хорошо, здоровье – лучше.

Анатолий Александрович согласился, поблагодарил Анну Викторовну («можно просто Аня» – «тогда я для вас просто Толя») за помощь и попросил приехать завтра же. Договорились о двухнедельном курсе массажа для начала. Потом на рентген и анализы, и посмотрим по ситуации.

Двойную цену, названную Аней (а ты доберись еще сюда, за город, да вечером, да обратно), мужчина принял безропотно. Поблагодарил и попрощался.

И Аня отправилась домой, еще не подозревая, что ее там ждет.

Стоял с замороченным видом участковый, вопила Революция Ивановна, несколько соседей наблюдали с таким видом, словно им хотелось заржать в голос, но потом себе дороже выйдет.

И все это сборище кучковалось аккурат под Аниной дверью.

Женщина полюбовалась минуты полторы, а потом громко осведомилась:

– И что тут происходит?

Петр Викторович вздохнул с облегчением.

– Ань… твой гость – он кто?

– Человек… А что случилось? Что вы тут делаете, а?

Участковый как-то странно хмыкнул.

– Революция Ивановна заявление написала.

– О чем?

– Об изнасиловании.

Аня пошатнулась и оперлась о стену. Ноги держать отказывались.

Кто? Кого? Как?

Последний вопрос она и озвучила.

– К-как?

– Ах ты, охальница! – завизжала в голос «изнасилованная». – Водишь тут всяких! Да тебя за это на сто первый километр выселять надо! Твои кобели…

– Успокойтесь, – оборвал вредную старуху участковый.

– А ты меня не успокаивай! Я войну прошла! Я ударница социалистического труда! У меня грамота есть!

– Из дурдома, – заржал в голос сосед сверху, которому вредная бабка портила не меньше нервов, чем Ане.