– Успокойтесь, дружище, – сказал Теодор. – Вы все сделали правильно.

– Это ничего, мистер Дэвин, – поддержала доктора Кэролайн. – Это просто ваша… манера пить… прихлебывая… Но мы справимся с этим, уверяю вас.

– Чего чего? Вы говорите «мы»? – Держа, словно фокусник, чашку с блюдцем на ладони одной руки, подпирая другой подбородок, он наблюдал за Кэролайн, как кошка наблюдает за безнадежно загнанной в угол мышью. – Есть масса вещей, в которых я хотел бы разобраться. Например, что случилось или… не случилось между нами ночью?

Кэролайн чуть не задохнулась. Ей казалось, что она краснеет от кончиков пальцев до самой макушки.

Лукас снова пригубил кофе, на этот раз осторожно касаясь губами края чашки, и ему удалось сделать это беззвучно.

И вдруг смущение Кэролайн превратилось в гнев. Он смеялся над ними, над их правилами и обычаями. Он просто притворялся, как кривляка фигляр. Этот грязный бродяга!

– Итак, – холодно произнес он, откидываясь на спинку стула с таким видом, словно был по меньшей мере графом, – вы что то говорили, мистер Кавендиш? Что именно вам от меня нужно?

– Хм м м… мы… – Теодор вытащил сигару изо рта и растерянно заморгал, не понимая, что с ним происходит. Чтобы он не мог подобрать нужные слова, такого с ним еще не случалось. Он поднял сигару, спрашивая позволения. Женщины кивнули, и он пошел к камину, чтобы исполнить обычный ритуал и зажечь ее от горящего полена. Это действие, казалось, вернуло ему привычную невозмутимость, и он улыбнулся Лукасу так, как только мужчина может улыбнуться мужчине. – Вы скоро узнаете, Дэвин, что жизнь за городом имеет свои преимущества по сравнению с жизнью в Лондоне. Здесь мы не соблюдаем жестких правил. Мужчина, например, может позволить себе выкурить сигару в присутствии дам, разумеется, испросив их разрешения. По крайней мере в этом доме.

Он повернулся к Лукасу, изучая его сквозь клубы дыма.

– Нам нужно, мой милый друг, – продолжал Теодор, – чтобы кто нибудь мог изобразить мужа Кэролайн. То есть стал бы ее мужем. Она должна выйти замуж на этой неделе, иначе она потеряет Фаллингейт. Если же она будет замужем и убедит всех, что это свершившийся факт, то после вы будете свободны и сможете заняться своими делами. И разумеется, вы получите определенное вознаграждение, которое поможет вам вести безбедную жизнь. Но только в том случае, если уедете из страны. И еще, Дэвин, никто не должен знать вашу подноготную. По понятным причинам.

Лукас поставил наполовину пустую чашку на стол и, соединив пальцы домиком, поднес их к губам. Так вот в чем дело. Вынужденное замужество. Если бы они только знали, как упорно он стремился избежать алтаря, они не приставали бы к нему со столь абсурдным предложением.

– Почему я? Почему не кто нибудь из вашей среды?

Доктор обменялся печальными взглядами с Кэролайн, затянулся сигарой и затем выпустил изо рта несколько колечек дыма. Он взглянул на Лукаса:

– Ни один мужчина благородного происхождения не хочет жить в этой медвежьей дыре, дружище. Нет, все они предпочитают жить в городе.

Лукас почесал подбородок.

– Что то мне не очень верится, что могут возникнуть сложности с кем то из этих джентльменов. Неужто они не согласились бы, зная о вознаграждении? Отведут ее к алтарю, потом в постель, а затем приберут к рукам ее денежки. И она никогда больше их не увидит. Найдите кого нибудь такого.

Он поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Кэролайн встала и решительно преградила ему дорогу. Ее глаза сверкали отчаянием, их бледная голубизна напоминала осколки цветного стекла.