И еще один образ произвел на Чарити неизгладимое впечатление… Принцесса Мариана постоянно рассказывала внучке об Августе, о том, как в семнадцать лет он отказался бежать от французов и предпочел укрыться в горах, откуда совершал набеги на захватчиков. Август был храбрее льва. Август был честен и благороден. Август был блестящим тактиком. Август — совершенство во всем.

Неудивительно, что с годами принц стал для Чарити идеалом — именно с ним она сравнивала всех других мужчин. «Август никогда не сделал бы этого», — думала она, когда ее брат совершал нечто достойное осуждения. Августа не выгнали бы из школы за глупые проделки. Август не напился бы ночью так, чтобы не суметь подняться рано утром. Август сражался за свою страну. Август — настоящий герой.

Чарити стремилась к встрече с ним и одновременно страшилась ее. То, что у нее случайно вырвалось, когда она впервые увидела его, было чистой правдой. Она ужасно боялась, что его реальный облик разочарует ее. Когда же она увидела его, такого высокого и стройного, с ясными серыми глазами, смотревшими прямо в ее глаза… она почувствовала огромное облегчение.

Ради него она была готова на все. Именно с такими чувствами Чарити выпорхнула из экипажа отца перед входом в знаменитый особняк принца-регента.

О брайтонской резиденции регента все говорили с восхищением, и сейчас Чарити в изумлении смотрела на этот странный дворец. На мгновение ей почудилось, что она оказалась в каком-то восточном королевстве, настолько фантастично выглядело это строение. Купола и минареты, помещенные на каждом углу дворца, образовывали удивительную крышу, а перед каждым крылом располагалась открытая аркада, состоящая из арок со всевозможными украшениями и узорами.

Чарити взглянула на огромный, луковичной формы купол, образующий центральную часть крыши, и, обращаясь к отцу, прошептала:

— Это русский стиль?

— Русский, или индийский, или китайский, или что-то в этом роде, — ответил герцог. — У принца очень странные архитектурные пристрастия.

— Как бы то ни было, это выглядит довольно необычно, — продолжала Чарити, разглядывая купола.

— Поправь шляпку, — сказала ей мать, и девушка, молча кивнув, подняла руки к своей соломенной шляпке.

Их прибытие, очевидно, было замечено, так как парадные двери открылись и несколько слуг направились к карете, чтобы взять багаж. Один из слуг пригласил гостей следовать за ним, и вскоре они вошли в восьмиугольный вестибюль, освещенный китайским фонарем в форме шатра. Миновав вестибюль, они прошли в огромный салон — тут слуга их оставил, сказав, что им следует дождаться появления принца-регента.

Высокий куполообразный потолок салона изображал небо с облаками, и Чарити, задрав голову, пробормотала:

— Похоже, регент, как и мама, любит все китайское.

Взглянув на китайский диван без спинки — он, словно островок в океане, стоял посредине зала, — Лидия едва заметно нахмурилась и пробормотала:

— Совсем негде присесть… Ни одного стула. Не садиться же на эту софу…

— Это комната для приемов, Лидия, — пояснила принцесса Мариана. — То есть тут только принимают гостей, но не сидят.

Глядя на огромные хрустальные люстры, свисавшие с потолка, Чарити прошептала:

— Регент может принимать здесь целые армии.

Герцогиня повернулась к младшей дочери, — очевидно, она хотела отчитать ее, — но тут двери распахнулись, и перед ними появился принц-регент.

Женщины присели в глубоком реверансе, а герцог и Гарри низко поклонились. Регент с улыбкой подошел к гостям. Поприветствовав их, он заявил, что очень рад предстоящему бракосочетанию Лидии.

Будущий Георг IV был именно таким, каким его описывала принцесса Екатерина, то есть необычайно толстым.