– Давайте сразу перейдем к делу, – начал Дерби.– Вы знаете, почему я здесь.
Райерсон опустил ноги на пол, достал сигару из лежавшей на столе коробочки и откусил кончик. Он жестом предложил Дерби закурить, но тот отрицательно покачал головой, садясь на стул. Несколькими глубокими затяжками Райерсон раскурил сигару.
– Ваша мать оставила после себя значительное состояние, – изрек он, наконец.– Буррис и бармен сами позаботились о себе – Хармони считала, что они уже наворовали свое. А к кухарке и девочкам миссис Хармони проявила большую щедрость. Доктор Беллкин осматривал их каждую неделю, и Хармони хотела, чтобы он и дальше заботился об их здоровье.
Дерби вздохнул.
– Я не собираюсь управлять «Голубой подвязкой», – сказал он.– Я продам салун, как только смогу, и уеду.
Он почувствовал острое сожаление, произнеся эти слова. Он скучал бы по Тесси и Орэли, и по другим тоже. Но больше всего, ему не хотелось, расставаться с образом Кейли, запертой в зеркале как в ловушке. Глядя на снисходительную улыбку Райерсона, Дерби едва сдерживал желание схватить эту сволочь за горло и узнать, сколько зубов может выбить ему одним ударом.
– Вы не сможете этого сделать, – ехидно произнес Райерсон, – если не хотите лишиться всего и выбросить старую негритянку и стаю ощипанных голубок на улицу, на произвол судьбы.
Дерби наклонился вперед. До сего момента он сидел со скучающим видом, но теперь насторожился.
– Вы хотите сказать, что мне следует заботиться о них по условиям завещания Хармони? – спросил Дерби, опешив.
– Да, именно это я и хотел сказать, – ответил Райерсон, опершись на спинку кресла. Он наслаждался этим моментом, сукин сын. – Это условие завещания, – добавил он.
У Дерби по спине побежали мурашки, и засосало под ложечкой. Он чувствовал себя как в западне, назначение которой становилось ему понятно.
– Дайте мне посмотреть завещание, – почти прорычал он. – Сейчас же.
Райерсон достал из внутреннего кармана жилета сложенный документ и швырнул его на стол. Нахмурив брови, Дерби взломал причудливую восковую печать и развернул лист, на котором была изложена воля его матери. Хотя он никогда не был хорошим учеником и в школе тратил больше времени на драки, чем на учебу, но он перечитал почти все книги из библиотеки Ангуса, а от матери научился счету, так что он быстро уловил суть документа.
Хармони оставила ему в наследство «Голубую подвязку» вместе с земельными участками и двумя солидными счетами в банках – в Редемпшне и на депозите в Сан-Франциско, а также всю личную собственность. Загвоздка была в том, что для того, чтобы получить наследство, он должен был признать отцовство Ангуса Каванага. Если бы он отказался от этого, то Тесси и девочкам пришлось бы самим позаботиться о себе, а все состояние перешло бы к сводному брату Хармони по имени Стюарт Мэйнваринг, жившему на Востоке, который давно отрекся от нее.
Дерби стиснул зубы.
– Похоже, тебе придется бросить разбойничать и стать солидным человеком, – не преминул уколоть его Райерсон.
Он уже был готов получить деньги за свою работу и мог позволить себе потешиться над внебрачным сыном Хармони Элдер, наследником, которому было в тягость его наследство. Дерби бросил на нотариуса презрительный взгляд. Он никогда не был разбойником, но будь он проклят, если стал бы объяснять что-то этому подхалиму.
– Я все понял, – сказал Дерби, нарушив тишину.
Он перевел свирепый взгляд с хитрой ухмылки на лице Райерсона на документ. Он чувствовал себя загнанным в угол. Однако ему ничего не оставалось, как принять посмертный дар, согласиться с требованиями Ангуса и взять под свою опеку всю разношерстую команду борделя. |