Однажды, теплой безлунной ночью, ее разбудил тихий шорох или просто какое-то странное ощущение. Она открыла глаза, испугавшись сначала, что опять вернулась в двадцатый век, но увидела Дерби его фигура из плоти и тени темнела на фоне окна. Он стоял, уперев руки в подоконник, и пристально смотрел куда-то вдаль, погрузившись в раздумья.

У Кейли отлегло от сердца, но ее сразу же охватило беспокойство.

– Дерби?

– Спи, дорогая, – отозвался он грубоватым голосом, не повернув головы.

Кейли приподнялась на локте. Она была ужасно напугана, хотя сама не понимала, чем. Она знала только, что ее страх не имел никакого отношения к спонтанным переходам из одного века в другой.

– Что случилось? – спросила она робко.

– Я не могу уснуть, – вздохнул Дерби.

– Это заметно, – произнесла Кейли с досадой в голосе, под которой на самом деле скрывался страх. – И я теперь тоже не смогу, так что можем начать разговор.

Дерби тихо засмеялся, но это был невеселый смех.

– Ты упрямица. – Он вернулся в постель, сел на край, далеко от Кейли.

Кейли издала добродушно-пренебрежительный звук и подняла повыше подушки.

– По-моему, я довольно послушная, – возразила она.– Все-таки там, откуда я пришла, работу, которую я выполняю здесь, назвали бы каторжным трудом. Но ты же видишь, я не поднимаю бунт, не так ли?

Дерби наклонился к ней, взял в ладони ее лицо, но тут же отпустил и с задумчивым видом провел пальцами по своим красивым волосам.

– Ты скоро получишь помощь, – сказал он. – Отец Амброс предлагает нам поселить у себя женщину с мальчиком – они живут в миссии, и им нужно место.

Хотя Кейли нелегко было справляться одной со стиркой, готовкой и уборкой, она вовсе не хотела видеть под своей крышей другую женщину. Это был ее дом, только ее и Дерби. Она сама удивилась, обнаружив в себе такое ярко выраженное собственничество, – она боялась любых посягательств на ее территорию.

– Я, кажется, не жаловалась, – тихо промямлила она.

– Я знаю, – ответил Дерби, склонившись, чтобы поцеловать ее в лоб. – Но я не хочу видеть, как ты изнуряешь себя, словно какая-то несчастная фермерша. Я скорее пойду к Ангусу с протянутой рукой, чем смирюсь с этим.

– Я люблю тебя, – страстно прошептала Кейли, потянувшись к нему, чтобы погладить по волосам. – Как давно я тебе этого не говорила?

– Уже примерно два часа, я думаю, – улыбнулся Дерби, и его зубы засверкали в темноте. – Только в прошлый раз ты говорила это не так нежно, как сейчас. Ты лежала, согнув ноги в коленях, твоя голова была запрокинута и...

– Не увиливай, Дерби, этот номер у тебя не пройдет, – прервала его Кейли. – Я твоя жена и люблю тебя, и я требую, чтобы ты сказал мне, что тебя беспокоит. Не нужно заговаривать мне зубы.

Он смотрел на окно, будто обдумывал план побега.

– Я не такой, как Саймон или Уилл, Кейли, – заговорил он, наконец. В темноте Кейли не могла разглядеть его лица, но она знала, что у него сейчас суровый вид. – Ребенком я бывал иногда в Трипл Кей, это так, но большую часть времени я проводил в «Голубой подвязке». Из-за этого у меня возникало немало проблем. Когда мне исполнилось семнадцать, я впервые уехал из города, и проблем стало еще больше. Я не приобрел за эти годы ничего, кроме квалификации никчемного бродяги. В конце концов, я вернулся и делал все, что мог, чтобы только не зависеть от Ангуса. Он то грозился отлупить меня, то пытался внушить мне здравый смысл увещеваниями. Но все его попытки были тщетны.