Идиот! Хан не мог поверить, что оказался таким глупцом. Он так привык к повиновению людей, что даже не мог представить ситуации, когда его ослушаются. Ему даже в голову не пришло, что Люси могла встать до того, как он принесет ей костыли.

Снова и снова он просил прощения и, только когда взял ее на руки и почувствовал, как она расслабилась и положила голову на его плечо, позволил себе пожурить ее.

— Неужели нельзя было подождать две минуты, Люси?

— Я думала, что справлюсь. Что со мной не так?

— Ты потянула связку на лодыжке, вот и все.

— Все? — она страдальчески посмотрела на него.

— Я знаю, — произнес он. — Это очень больно.

Она вспомнила.

Все произошло так быстро, что она ничего не почувствовала. Это была самая сильная травма среди всех, которые она получала. Теперь, она могла промотать события в своей памяти, как замедленную пленку.

Держа ее, он поднес простыню к ее рту, прежде чем Люси поняла, что она ей понадобится. Ее вырвало водой.

Люси бросило в жар, она дрожала от бессилия. Не выпуская ее из рук, он предложил ей попить, вытер лоб и губы так аккуратно, что она поняла: они выглядят ужасно.

— Ты здорово справляешься, — процедила она, злясь на него неизвестно почему и злясь на себя за то, что натворила дел. — Ты уверен, что не работаешь медбратом?

— Абсолютно. Но я заботился о жене, когда она умирала.

Его голос, лицо отражали боль. От нее не скрыть такие вещи.

Люси сама очень долго прятала свои чувства. До тех пор пока в ее жизнь не вошел Стив. Он излечил ее от этого. Но она знала, когда люди пытались не показать то, что чувствовали.

— Мне очень жаль… Хан. — Она произнесла его имя так, словно извинялась за плохое поведение, за легкомыслие, в то время как он только и пытается, что помочь ей. Ясно ведь, что он заново переживает все болезненные моменты его жизни.

— Тебя будет тошнить, — сказал он отстраненно.

Она говорила не о тошноте, и он это знал. В голове у Люси роились вопросы, но она не имела права задавать их. Хорошо бы у нее это вошло в привычку.

— Тебе в больнице не сказали, какие травмы ты получила?

— Пытались. Но я не поняла и половины того, что они сказали. Я была так растерянна. Все происходящее… — Она посмотрела на него, прося о понимании. — Я видела мираж. По крайней мере я так думаю. А потом, после аварии, был ангел. У него были золотые крылья, и он пришел за мной. Я думала, что умерла…

— Тихо, не расстраивайся.

— Потом появился ты, и я подумала… подумала…

Она не могла признаться ему.

— Ты теряла и обретала сознание все время. Разум иногда шутит с нами. Память становится неясной.

— Ты говоришь, исходя из своего опыта?

— Боюсь, что да. — Помолчав, он добавил: — Тебе сделали сканирование в больнице. Повреждений головы не нашли.

— Выходит, только лодыжка. Правда? И все? Никаких больше травм?

— Раны и синяки.

— Поломанные ребра?

— Никто ничего про ребра не говорил. А что, болят?

— Все болит. Ну, доктор, каков прогноз?

— Синяки и ссадины очень быстро заживут, но на лодыжке тебе придется носить поддерживающую повязку в течение нескольких недель. Использовать костыли. Вот за этим я и ходил.

— А… Я не знала.

— Конечно, ты не знала.